Восемь дзё крестились, и Дик обратился к детям. Он и раньше встречал довольно много маленьких тэка, они свободно ходили почти по всему комбинату, когда их посылали куда-то с поручениями, а когда не посылали — мирно сидели в своих игровых и учебных комнатах, играя в развивающие игры и рассматривая обучающее головидео. Это были очень, очень послушные дети, неестественно послушные. Информацию они впитывали как губка, но предсказать эволюцию этой информации в их головенках не смог бы вообще никто. С абстрактным мышлением у них было намного туже, чем у взрослых, зато по части конкретики они оставляли далеко позади обычных человеческих детей — в пять лет все умели читать ромадзи и отлично считать в пределах тысячи, собирать и разбирать рабочие модели самых популярных ботов и производить те хозяйственные операции, которые были им физически под силу.
Дика они принимали, похоже, за плотную версию персонажа голографической обучалки. Эти обучалки были нацелены главным образом на то, чтобы выработать у маленьких рабов нужное восприятие хозяев, внушить им определенные модели поведения — и Дик не мог их разбить, мог с ними только конкурировать лично. У него было мало с точек пересечения с детьми, меньше, чем со взрослыми — но, как и взрослые, эти дети любили песни и сказки. Учитывая конкретность их мышления, склонность принимать все сообщаемое за чистую монету — Дик стал психологической миной с часовым механизмом. Они видели призрачный образец человека, которому должны служить — и плотский, реальный, теплый образец человека, который служит им. И именно этот образец впечатывался в восприимчивое, податливое сознание.
Для маленьких морлоков ту же роль играл Рэй — но когда старшеньких отправили в лагерь, он загрустил, и Дик нашел ему занятие. Скоро, сказал он, нам понадобится убежище, вроде того, что устроила Касси-сама, для старых и больных, приговоренных к уничтожению, для детей с дефектами и их матерей. Надо найти подходящую пещеру.
Рэй ушел на поиски, а Дик начал приходить к маленьким морлокам. Скоро его руки, как и руки женщин, покрылись укусами — заигрываясь, малыши давали волю зубкам. Их толстая кожица не очень страдала при этом, а вот женщин и Дика они покусывали до крови. Он раздавал им пищу и разнимал их драчки, показывал им приемы будо и опять-таки пел детские песенки. Именно в детской игровой для морлоков его и застигла проверка.
То, что их с Рэем не поймали раньше — было отчасти чудо, отчасти — закономерное следствие манеры Рива обращаться с гемами. Раса рабов выводилась с таким расчетом, чтобы над ними не нужно было постоянно стоять со стрекалом, чтобы на правильно подобранный рабский коллектив можно было оставить дом и улететь на месяцы, если не на годы. Детский комбинат функционировал как часы, а в часы не заглядывают, если они идут как надо. Этологи занимались в основном женщинами-тэка, которые приходили с какими-то стрессами, неизбежными у беременных, генетики — материалом и зародышами будущих солдат и мусорщиков, медики контролировали здоровье подопечных, которым занимались опять же дзё, раз в день те и другие обходили комбинат с поверхностным осмотром, не заглядывая в службы, а потом занимали места в своих кабинетах и начинали прием нуждающихся в медицинской и психологической помощи. Начальник комбината, прилежный чиновник, выслушивал их доклады и выписывал ордера на оборудование, продукты питания, медикаменты и одежду, все воровали в меру, зная, что за погубленных маток могут по военному времени отправить на виселицу, и примерно раз в месяц приходила инспекционная группа с целью выяснить, насколько хорошо здесь заботятся об общественном имуществе. Вот под эту раздачу и попал Дик.
Инспекторы вошли одновременно с черного и с парадного входа, поэтому Дик не мог сбежать тем способом, каким попал сюда Рэй — через грузовые ворота. Сан, принесшая ему весть о том, что пришло много белых людей, ломала руки и тряслась в страхе.
Странное дело — Дику даже в голову не пришла мысль о том, чтобы остаться и мужественно встретить смерть. Вместе с тем он нисколько не боялся, был гораздо спокойнее, чем паникующая Рафаэла и хладнокровно обдумывал пути к отступлению. Потому что это было именно отступление с твердым намерением вернуться.
Он быстро попрощался с детишками, сказав им именно это: «Я вернусь!» — а потом вытащил Сан в коридор и побежал с ней в одну из кладовок для уборочного оборудования.
— Они зайдут сюда! — причитала Сан. — Всегда сюда заходят!
— Не реви, — Дик, пододвинул стремянку, взобрался на нее, выдвинул самый кончик флорда и начал свинчивать решетку вентиляционного канала, радуясь, что еще не успел отъесться.
Когда крышка была снята, он поцеловал Сан в щеку и сказал:
— Передай это Марии и ее маленькому, когда родится. Скажи — я вернусь. Всем скажи.
Он влез в отверстие, отполз задом вперед и, приняв из рук Сан крышку, велел ей убрать стремянку и сделать все как было.
Когда он закрыл вентиляцию, дорога к отступлению была отрезана. Если бы он выбил крышку, чтобы поднять ее, пришлось бы спускаться вниз, рискуя быть обнаруженным. И Дик пополз назад по забитому пылью ходу, где он и помещался-то с огромным трудом.
Он полз и полз, сжимая флорд зубами, пока его ноги не почувствовали пустоту. Он прислушался и принюхался — и уловил запах воды и близкое журчание. Ну да, здесь же должен был быть подземный резервуар, где берут воду для комбината.
Дик вздохнул, думая, что же ему делать — лежать здесь, ожидая конца аларма или попытаться выбраться через эту шахту наружу — как друг впереди мелькнул свет и мужской голос довольно отчетливо сказал:
— Заслонка не прикручена, и тяги совсем нет. Похоже, где-то там издох лемур. Дайте мне сканер.
Дик в панике попятился, ноги его провалились в бездну, а за ними сползло и тело. Какое-то время он висел на руках, цепляясь пальцами за край шахты, а потом не выдержал и разжал пальцы.
«Это самоубийство!» — промелькнуло в голове, но делать уже было нечего — только лететь вниз, скрестив руки на груди и плотно прижав их к телу.
Дик ударился о воду довольно крепко, и, погрузившись, наверное, на глубину нескольких своих ростов, достал пальцами ног каменистое дно. Тем не менее самообладание ему не изменило: он постарался вынырнуть как можно бесшумнее.
Итак, он выпал из воздухозаборника вентиляции в подземное озеро. Он полз не так чтобы долго, а прыгал лицом к предполагаемой внешней стене комбината — поэтому нужно было только немножко проплыть вперед. И Дик поплыл.
Стену он действительно нащупал довольно скоро, но ни малейшего признака карниза или полки не было. Дик прогнал панику, повесил флорд на шею и двинулся вдоль стены в правую сторону.
Пока он добрался до полки, он успел изрядно озябнуть и передумать кучу нехороших мыслей, главной из которых была та, что он снова один, в полной темноте и неизвестности, что он опять потерял всех и снова должен продолжать путь неизвестно куда.
— Если и пойду я долиною смертной тени, — прошептал он, дрожа. — Не убоюсь я зла.
И двинулся вперед, держась левой рукой за стену.
Глава 20
Дом, которого нет
Рэй попал на это место двое суток спустя. Он зашел навестить Дика, и сообщить ему, какое хорошее убежище они нашли неподалеку от стекольного комбината — тепло, близко и до плантаций бустера, и до водных резервуаров. Но на грузовом пандусе его встретила растревоженная дзё, имя которой он не смог вспомнить с ходу — точнее, не был уверен, Анна это, Цинтия или Леонида — и, причитая, сообщила, что сэнтио-сама пропал во время инспекторской проверки. Ничего более толкового от нее добиться не удалось, по ее рассказам получалось, что Дик просто растворился в воздухе.