— Скажите «до свидания», — шепнул ей охранник.
— О, до свидания, леди, до свидания! — ама снова упала на колени и коснулась пола лбом. — Ах, Аки такая неловкая!
— Ну что ты, Аки. Будь счастлива.
— Пусть счастлива будет госпожа. Ама будут помнить всю ее доброту.
Охранник крякнул с досады. Когда ама исчезла за дверью, пятясь в поклоне, он вздохнул с облегчением — куда более откровенно, чем леди Констанс. Парень, уроженец Сирены, не привык к столь преувеличенному выражению почтения, хотя служил на Мауи уже больше года.
— Бет! — позвала леди Констанс. Никто не отозвался.
Леди Констанс заглянула в комнату воспитанницы, смежную с ее собственной спальней. Там было пусто. Рядом с застеленной кроватью стояла гравитележка, на ней были закреплены два чемодана — леди Констанс и Бет, сумка Бет, рюкзачок с вещами Джека, сумка с медикаментами и медаппаратурой и кофр лорда Августина — он один занимал половину тележки, и сам Августин вполне мог бы в нем поместиться, если бы сложился вчетверо. Итак, Бет собрала вещи и, видимо, вышла погулять в сад. Леди Констанс подняла к губам браслет сантора и вызвала Бет.
— Да, ма, — откликнулась девчонка через несколько секунд.
— Где ты?
— В саду, с доном Карло.
— О, Господи… Пригласи его на веранду.
— Слушаюсь, — Бет отключилась.
Прошла примерно минута — и леди Ван Вальден увидела в окно свою воспитанницу идущей по аллее под руку с епископом Мауи доном Карло. Трудно было удержаться от улыбки, глядя на эту пару — длинноногая девчонка-гем и высокий священник, худоба которого только подчеркивалась прямым покроем хабита. И о чем это она так самозабвенно чирикает? А он слушает, склонив голову… Впрочем, в этом весь дон Карло: дождаться своей очереди, не попытавшись оттеснить ама, потом беседовать с Бет… Капуцин есть капуцин.
Леди Констанс вышла на веранду.
— Спасибо, Бет, что ты заняла дона Карло разговором, — сказала она. — Здравствуйте, отец мой. Бет, отыщи мне брата. Моего, я имею в виду.
Бет удалилась, всем своим видом демонстрируя независимость. Леди Констанс вызвала через сантор кухню и попросила подать чаю на веранду.
— Тяжело расставаться с вами, дукесса, — плетеный стул скрипнул под епископом. — Если дело в имперском суде закончится не в вашу пользу… Я не знаю, каково Мауи будет с Брюсом, но отчего-то уверен — хуже, чем с вами.
— Вы мне льстите.
— Ничуть. Боюсь, Палата Представителей слабо представляет себе, как много зависит от личности доминатора… или доминатрикс. Я ждал дня вашего отъезда как приговоренный вор на Ракшасе ждет дня отсечения правой руки.
— Ну, моя помощь была не настолько значительной…
— Дело не только в помощи, дело в вашей личности, сударыня. Дело в том, как вы разговариваете, принимаете решение и держите слово… Как вы различаете гемов в лицо и помните по именам, как вы ведете себя на советах Гильдий, как вы обращаетесь со слугами, с домочадцами… Наверное, вы с самого утра выслушиваете пожелания вернуться. Позвольте и мне присоединиться к этим просьбам. Возвращайтесь, Констанс. Я вижу по вашим глазам — вы полюбили Мауи, вам жаль покидать ее…
— Это правда, — служанка расставила на столе чайный прибор на три персоны. — Спасибо, Ата… — леди Констанс отпустила гем-серва и сама налила священнику чаю. — Знаете, мне было бы много труднее оставить Мауи, если бы я не знала, что оставляю ее на вас.
— Кассий Деландо будет хорошим наместником.
— Кассий думает в основном о делах Доминиона. Мауи и ее люди интересуют его лишь постольку, поскольку теперь это лен Ван Вальденов.
— А я думаю в основном о людях Мауи, которых поручил мне Господь. Вместе мы составим пару, которая будет справляться примерно как слепой и безногий — вы это имеете в виду?
— Гораздо лучше! Ваш предшественник был… — леди Констанс явно подбирала выражения, чтобы не злословить священнослужителя.
— Беспросветный дурак?
— Хм… — леди Констанс была слишком леди, чтобы поддержать епископа. — Что там насчет «рака» и «безумный»?
— Mea maxima culpa, — беспечно сказал епископ, тюкнув себя костлявым кулаком в грудь.
Но в душе леди Констанс не могла с ним не согласиться: предыдущий епископ Ика-а-Мауи главное зло видел в том, что гемы ходили в лава-лава, голыми до пояса, и мужчины, и женщины.
— А вот и наш вечный новиций, — отец Карло показал глазами в конец аллеи, где маячила длинная, нескладная фигура. Он с неодобрением относился к намерениям лорда Августина принять постриг, находя их способом увильнуть от исполнения обязанностей главы доминиона Мак-Интайра. Леди Констанс находила, что Гус, ее двоюродный брат, окажет Доминиону и всей империи неоценимую услугу, если и дальше не будет заниматься делами Доминиона, а будет заниматься тем, что Господь вложил ему в сердце — астрофизикой. В результате каждый имел то, что хотел: лорд Августин — уйму времени для ученых штудий, леди Констанс — единый Доминион, а общественное мнение — удовлетворительное объяснение тому, что лорд-наследник Дилана Мак-Интайра не исполняет своих обязанностей, в частности — не обеспечивает Доминион своим потомком, продлевая цепь лордов-доминаторов еще на одно звено. И всё это — благодаря маленькой, почти невинной лжи, которая для лорда Августина, наверное, и ложью-то не была: он совершенно искренне полагал, что вот уже восемнадцать лет готовится к поступлению в древнее братство Доминика, вот только каждый раз ему что-то мешает. Отец Вергилио, епископ Тир-нан-Ог, воспринимал его намерение слишком всерьез — видимо, поэтому лорд Августин и решил поменять глиноземы континента Авалон на океанские просторы Ика-а-Мауи. Хотя вряд ли отдавал себе в этом отчет. Вообще, кроме астрофизики, в мире было мало вещей, в которых Августин Мак-Интайр, восьмой лорд Тир-нан-Ог, отдавал себе отчет.
— Добрый день, ваше преосвященство, — лорд Августин опустился в стул, придвинув к себе чашку. — Знаете, мы ведь улетаем сегодня… Кстати, Констанс, куда упаковали мой сантор? Я без него как без рук.
— Его не паковали — он в твоей комнате на стеллаже.
— А, да, — лорд Августин плеснул в чай столько сахарного сиропа, что отец Карло в очередной раз удивился — как этот человек умудряется оставаться худым, как щепка при таком потреблении сладостей и главным образом сидячем образе жизни. — Пришли попрощаться? Мне тоже будет жалко покидать Мауи. Знаете… — он мощно отхлебнул, — а мне только вчера пришло в голову: здесь, на Мауи, новый крупный центр разработки блуждающих скоплений антиматерии — а я ни разу не поднимался на орбитальную станцию, ни разу не попытался попасть на борт левиафаннера, чтобы… Констанс, ты наступила мне на ногу…
— Извини, Гус.
— Так вот, мне пришла в голову прекрасная мысль: вместо того, чтобы лететь на «Леониде», сесть на левиафаннера…
— Думаю, у вас ничего не получилось бы, — покачал головой отец Карло.
— Но почему? — изумился лорд Августин.
— Во-первых, потому что ни один левиафаннер не опустится до того, чтобы взять пассажиров…
— Я думал об этом! — лорд Мак-Интайр сделал решительный жест рукой. — Констанс, ты мне вчера уже говорила, что это безумная затея. Но я настаиваю — ведь «Паломник» принадлежит тебе наполовину, и капитан Хару не смог бы отказать тебе хотя бы ради памяти наших родителей…
— А во-вторых, ни один левиафаннер, имея на борту леди Констанс — даже если допустить на миг, что он согласился бы взять ее на борт, — не посмел бы разворачивать охоту. Боюсь, вы с трудом представляете себе, Августин, насколько это опасное дело.
— Вздор, — лорд Августин снова решительно махнул рукой, как будто слова епископа были назойливыми слепнями. — Безопасных путешествий в космос вообще не бывает. Мало кто из обывателей, садясь на комфортабельный лайнер «Империал Спейслайнз» или «Ямадзакура», представляет себе, насколько все это смахивает на беготню по лезвию бритвы.
— Тем не менее, частота гибели левиафаннеров превышает частоту гибели торговых судов на порядок. Чаще гибнут только военные. Нет, ни один капитан не рискнул бы.
— Констанс могла бы сама отправиться на «Леониде», а мне позволить лететь на «Паломнике»! — сделал последнюю попытку заполучить союзника лорд Августин. — Я же не ребенок, в конце концов, и присмотр за мной не нужен…