Встретила нас его молода жена, довольно симпатичная, но выглядевшая усталой и замученной жизнью. Одета она была в чистенькое платье, аккуратно заштопанное множеством заплат.
- Гриша, ты опять пьешь, а у нас совсем нет денег, - сказала она своему мужу с укором.
- Молчи, женщина. Я достаточно зарабатываю и могу позволить себе выпить с друзьями, - ответил Григорий заплетающимся языком.
Как оказалось Григорий работал сапожником, хотя на его ногах были плетеные лапти. Когда я его спросил об этом, он ответил, что пока работает на заказчиков. А ближе к зиме сошьет себе чего-нибудь.
Мы пили самогон и заедали вареной картошкой, ничего другого в доме Григория не было. Я довольно быстро окосел. Помню, вначале у нас был разговор о внешней политике Тимерии, о ее непростых отношениях с соседями и Римской империей.
- Все равно наш король всех трахнет, - доказывал мне Григорий.
Я с ним не спорил, к этому моменту нашего диалога мне было глубоко наплевать на короля Тимерии и его сексуальные предпочтения. Постепенно мы перешли к теме уважения.
- Ты меня уважаешь? - спрашивал Григорий наливая очередную чарку.
- Конечно, я тебя уважаю, Гриша, - отвечал я ему.
- И я тебя сильно уважаю, Саша.
В этот момент я понял одну вещь. Давно всем известно, что у трезвого в голове, то у пьяного на языке. Вот у нас в Барбусии о чем говорят пьяные? Я достаточно провел времени в корчме, чтобы это знать. Они говорят о женщинах, или о том, кто и как разбогател. А о чем говорят пьяные в Тимерии? Об уважении. Значит больше всего простым людям здесь хочется уважать и быть уважаемыми.
Наш дальнейший разговор я совсем не помню.
В какой-то момент времени я пришел в себя от ощущения, что мне очень плохо. Так плохо, что я не могу лежать, но встать я тоже не могу. Я не хотел расходовать свою ману по пустякам, но сейчас я понял, речь идет о жизни и смерти. Я стал преобразовывать ману смерти в ману жизни, и мне сразу стало легче. Я мгновенно заснул.
Проснулся я оттого, что у меня был сильный стояк. А кроме того, я понял две вещи. Первая, на мне не штанов, а вторая, мой член жестко упирается в чью-то задницу.
Я в ужасе открыл глаза. Слава всем светлым богам, это был не Григорий. Мы лежали втроем на одной печке. Я с Григорием по краям, а между нами спала его жена. Кроме печки, других мест здесь не было. Пока я соображал, что мне делать, я понял еще одну вещь, жена Григория не очень-то и спит.
Более того, я так жестко упираюсь в ее попу только потому, что это она сильно упирается. И еще немного ерзает. Обалдеть, что мне теперь делать? Пока я лежал и старательно претворялся, что я сплю. Жена Григория задрала свою ночнушку и я теперь стал прикасаться своим хозяйством прямо к ее голенькой попке.
А еще через некоторое время я почувствовал, как мой напряженный член проскользнул куда-то. Куда-то, где было горячо и влажно.
- Александр, что ты творишь? - спросил меня мой разум.
- Что, что? Ничего… Видишь я даже не двигаюсь, - ответил я ему.
- А где твой член?
- Где, где? … Да разве я вижу, где он там?
Долго без движения я не мог оставаться. И спустя некоторое время я стал активно помогать жене Григория. Неожиданно Григорий перестал храпеть и стал переворачиваться на другой бок. Мы напряженно замерли, я чувствовал как пульсирует мой член.
А потом продолжили. Я держался так долго, как мог. Но когда жена Григория стала судорожно вздрагивать, я тоже не выдержал и закончил.
Уйти я решил рано, еще до рассвета, пока Григорий спал. Его жена вела со мной как ни чего и не было. Только после того, как я умылся дождевой водой на улице, она протянула мне лист лопуха, в который были завернуты два маленьких пирожка с капустой.
Я шел в центр города и мне было стыдно. За что и перед кем я решил не анализировать. Но нажраться до потери сознания, это был один из самых моих идиотских поступков, возможно за всю мою жизнь. А если бы меня в этот момент нашла служба безопасности Тимерии? А я без штанов, да я даже понять не мог куда они делись. Никогда не пил самогона и больше никогда не буду.
По дороге я съел пирожки и наконец вспомнил, как и почему я оказался без штанов. После того, как Григорий отключился, я помог его жене перетащить его на печку, и мне захотелось помочь людям, которые так бедно живут и отблагодарить их за гостеприимство. Я достал из своего кошелька несколько золотых монет и отдал их жене Григория. А после сам стал укладываться на ночлег. Так, как я привык спать полностью обнаженным, я стал снимать с себя все подряд, включая штаны. Все это я делал под изумленным взглядом жены Григория. Но рубашку я так и не смог снять, завалился спать прямо в ней.