Никита решил максимально упростить себе эту задачу и попросил Наташу «накидать» с ним текст на кассету, чтобы учить ее потом с голоса, автоматически реагируя на реплику партнера. Наташа собиралась переписать у него кассету, но, увлекшись личными проблемами, забыла об этом перед отъездом. Собирая вещи, она положила в чемодан папку с текстом.
Уже в середине марта в квартире Карела стало невозможно находиться даже в выходные — рабочие вовсю долбили стенку, приводя в негодование соседей. Карел клялся, что самый шумный период займет не больше полутора месяцев, поскольку сам надеялся закончить это безобразие к свадьбе.
— А сколько вообще времени займет этот ремонт? — спросила Наташа.
— Боюсь, что нам придется отдыхать все лето, — пошутил он. — Не волнуйся, я не такой бездельник, как тебе кажется. Мы, конечно, уедем с тобой куда-нибудь — медовый месяц, как-никак, ну а потом, может быть, придется снять квартиру на пару месяцев.
— Мы можем пожить в Медведково, — предложила Наташа.
— Будет видно. Мне кажется, летом лучше арендовать номер в каком-нибудь пансионате или дачу. Ты ведь летом не работаешь?
— Если не будет гастролей — не работаю.
— Значит, надо сидеть на свежем воздухе. Я подумаю над этой проблемой.
Ночь перед отлетом Наташа провела дома, с мамой. Прощаясь с дочерью, та поцеловала ее и шутливо напутствовала:
— Успехов тебе, не обижай Карела, я его люблю.
— Ни в коем случае. Тем более, там он на своем поле, — ответила Наташа, обняла маму и, подхватив легкую сумку, вышла из подъезда.
Карел курил в ожидании у машины, за рулем сидел улыбающийся Стефан.
Через несколько часов Наташа и Карел в группе веселых, слегка возбужденных предстоящими гастролями актеров уже выходили из самолета в Брно. Во время полета Карел прочитал Наташе краткий курс истории Чехии и теперь шепнул ей на ухо:
— Сердечно приветствую тебя на чешской земле.
К актерам уже направлялась представительная делегация встречающих, среди которых были директор местного театра и заместитель мэра города. Иван подтянулся, входя в роль. Стало очевидно, что программа будет очень насыщенной. «Слава Богу, я все-таки взяла костюм и пару блузок», — подумала Наташа. Карел грустно вздохнул, но тут же улыбнулся.
— Работай, работай, — шепнул он, — мне нужна трудолюбивая жена.
Их разместили в гостинице, извинившись за отсутствие одноместных номеров. Побеседовав о чем-то с портье, Карел подошел к Наташе:
— «Люкс» у них все-таки нашелся, так что я предлагаю тебе разделить со мной ночлег.
Наташа быстро приняла душ с дороги, заново причесалась, накрасилась, надела костюм. Нерешительно спросила.
— Ты поедешь с нами?
— Нет, милая. Это неуместно, меня никто не приглашал. К тому же есть другие дела. Увидимся вечером. Иди и производи впечатление. Костюм тебе очень к лицу.
Из мэрии их отвезли в ресторан пообедать, из ресторана — сразу в театр.
К вечеру, валясь с ног от усталости после перелета, приемов, тостов с чешскими актерами, Наташа вошла в номер и упала на двуспальную кровать.
— О-о-о, — простонала она, сбрасывая туфли.
Из ванной вышел Карел, с зубной щеткой во рту, и что-то пробурчал.
— Что, что? — спросила Наташа.
Он замычал, вновь скрылся за дверью и вернулся, уже вытираясь полотенцем.
— Не раздевайся, вот что!
— Почему? Ты меня выгоняешь?
— Нет! Хочу, чтобы ты кое-что примерила, вдруг не подойдет. — Он разложил перед ней пакеты с покупками.
— О, какая прелесть! — воскликнула Наташа, вынимая из пакета белое шелковое вечернее платье.
— Нет, сначала померяй пиджак, — протянул он ей другой сверток.
— Сколько же ты всего накупил?
— Немного. Это платье, пиджак, брюки, две пары туфель к ним, белье и сумочку. Потом узнал, что завтра двадцать градусов, и купил летнее платье для экскурсий.
— Боже!
— Я чувствовал себя, как Гумберт, покупающий одежду для Лолиты. Особенно в отделе белья. Меня, наверное, приняли за фетишиста. Вообще, увлекательное занятие.
Наташа обняла его, поцеловала, но он все еще был слишком увлечен новым для себя делом. Мягко отстранив ее, сказал:
— Это все потом, я рад, что тебе нравится. Померяй, пожалуйста, туфли, я из-за них больше всего нервничал.
Туфли прекрасно подошли.
— А из-за белья ты не нервничал?
— Нет. Тут я не мог ошибиться.
И он оказался прав. Белье сидело на ней как влитое.
— Неудивительно, если тебя приняли за фетишиста. Представляю, как ты их замучил.
— Это их работа, переживут. Радоваться должны.