Эртанд пристально всмотрелся в светлую рубашку Саттаро, ища на нем свежие капли крови. Ее не было, зато появились новые пятна сажи, с помощью которой хранитель собирался рисовать на путешественниках нат «забвение».
Впрочем, убить можно было и не заляпавшись кровью.
– Они живы? – спросил Эртанд.
Саттаро с недоумением посмотрел на него.
– Я обещал испытать на них нат, а не убивать. В этом нет смысла – когда линии сотрутся, мы уже будем далеко.
И снова ни единого признака ната лжи. Эртанд кивнул и продолжил поправлять седельные сумки на гарме. Проклятые ремни никак не хотели затягиваться.
Саттаро медленно подошел к нему и застыл за спиной.
– Ты мне не веришь, – утвердительно произнес он.
– Верю.
– Да, веришь, что я не стал убивать тех людей, но не веришь в целом.
Эртанд замялся. Сказать правду? Турн и Ярхе напряглись, каменщик положил руку на топор, взятый у мертвеца. Чуть что – они поступят с ним так же, как с этими несчастными путниками. Притвориться, что все в порядке? Чушь. Обычного человека еще удалось бы обмануть, но не Саттаро. Рано или поздно он заметит сомнения. Причем скорее рано.
– Ты меньше часа назад говорил, что среди мертвых слишком много тех, кто достоин жизни. А теперь сам же убиваешь прохожих только потому, что у них есть нужные нам припасы. Ты обещал исправить Сердце мира. Я думал, это значит всех спасти, а мы второй день подряд занимаемся убийствами. И ладно вчера – мы защищались. Но сегодня мы напали первыми!
Турн презрительно фыркнул.
– Он не неженка. Он идиот!
Эртанд опасался, что Саттаро сделает что-то подобное. Однако он оставался серьезным.
– Кем был убитый?
– Шердом. Воином, – Эртанд смутился, не понимая, к чему тот ведет.
– Правильно. А зачем тренируются воины? Чтобы убивать. Как они проводят свободное время? В пьянстве и гульбе с девками. Ты правда думаешь, что этот человек был безгрешен?
Он пожал плечами.
– А какая разница?
– Огромная. Это еще один тренированный убийца, разгуливающий на воле. Если между мной и Сердцем мира встанет один человек или даже десять, тем более таких, я предпочту избавиться от них, чем рисковать жизнями тысяч людей, чей самое страшный грех в жизни – это раздавленный комар. На мирное решение у нас уже не осталось времени. Вместо того чтобы ковыряться в моих мотивах и размышлять о безгрешности, лучше бы обратил свой гнев против тех, кто на самом деле виноват во всех этих смертях.
– Против кого? Против Мадраго? Ты сам сказал, что убил его!
– Мадраго мертв, но его глупость продолжает жить. Если бы он не сбил с толку Глаз Гор и Ли Хетту, сказав им, что я не смогу изменить Сердце, обратить смерть в жизнь, ничего этого в помине не было бы. К слову, тебе ли жаловаться на жестокость? – он прищурился. – Еще совсем недавно ты торчал в обители и целыми ящиками зачаровывал рабские ошейники на потеху сволочам вроде эс-Наста и его дочери, которая вырезала под сотню рабов просто потому, что подозревала нескольких из них в обмане. Подумай о том, скольких ты обрек своей магией на безнаказанные издевательства хозяев. Твои руки
уже
замараны. Будешь теперь строить из себя чистюлю, когда появилась возможность сделать хоть что-то важное?
– Н-нет, – неуверенно ответил Эртанд.
Саттаро склонил голову и поджал губы.
Проклятье. Конечно он видел сомнения!
– Нет, – повторил Эртанд, стараясь придать твердости не только голосу, но и собственным мыслям.
– Я так и думал. Турн! Дай ему оружие.
Когда каменщик подкинул топор, Эртанд вздрогнул и едва его поймал. На миг почудилось, что Турн размахнется и всадит острие ему в череп. Маг рассеянно сунул оружие за пояс, подумав, что применять его все равно не собирается. Однако на этом не закончилось: следом Турн швырнул меч в ножнах, лук со снятой тетивой и передал колчан. Последний Эртанд уже не удержал, и несколько стрел с пятнистым оперением вывалились наружу.
– Зачем мне все это?
– Я уже сказал: у нас нет времени ни на мирное решение, ни на сомнения, – ответил Саттаро. – Твои веера хороши, но ненадежны. Подумай над тем, как зачаровать боевое оружие.
Он развернулся к Ярхе.
– Вы разобрались с припасами?
– Все уже на гармах, можно ехать.
Саттаро кивнул, выбрал одного из ящеров и поставил ногу в стремя. Шерд свернул подорожные, спрятал в кожаный тубус и тоже, с явной неохотой, приблизился к свободному животному.
– Послушные твари, – одобрил Турн, влезая в седло. От тяжести каменщика гарм дернул длинной шеей, но продолжил стоять. – Ну что, вперед?
– Нет. Пойдем обратно.
– Обратно? – Турн воззрился на предводителя. – Ты же слышал, что они говорили. Северный путь в пожарах, там не пройти!
Саттаро улыбнулся.
– Именно. Значит, нас там не ждут.
Он потянул поводья. За ним, ерзая, последовал Ярхе в расшитом кафтане богатого шерда, третьим – Турн. Каменщик обернулся и крикнул:
– Эрт! Хватит возиться. Не отставай.
Ну, хоть не Неженка. Поморщившись, он аккуратно разложил оружие и собрал выпавшие стрелы. Один их вид вызывал отвращение. С каждым днем Эртанду все сильнее казалось, что в словах Лейста было много правды. Может, зря он покинул обитель…
– Саттаро!
– В чем дело?
– То, что ты сказал про дочь эс-Наста и рабов. Это правда?
– Чистая. Вирита приказала вырезать всех рабов в особняке, считая, что кто-то из них убил ее отца. Кто-то говорит, что их было около пятидесяти, а кто-то – что и вся сотня.
– Чушь, – прошептал Эртанд. – Ошейники же легко проверить!
Серые глаза Саттаро сверкнули льдом.
– Жаль, тебя не было рядом с ней, чтобы объяснить, как работает твое же изделие.
Он подхлестнул гарма, и тот ускорился, почти перейдя на бег. «Бух-бух-бух», – отозвалось эхо в скалах.
Эртанд еще раз посмотрел на впитавшееся в почву пятно крови и опустил веки.
Он убийца. Идиот, даже не понимавший, что творит. На его руках гораздо больше крови, чем на руках всех хранителей вместе взятых. Хорошо, что он покинул обитель. И хорошо, что ему повезло оказаться рядом с Саттаро. Теперь у него есть шанс все исправить.
Стон, рвавшийся изнутри, умер в груди. На него не хватило сил.
Эртанд взгромоздился на гарма. Тот тряхнул головой – на солнце блеснули чешуйки, – недовольно заурчал и направился за сородичами. В седле немного трясло, но не настолько, чтобы не получалось одновременно изучать наты стрел. Казалось логичным начать с них – в них наверняка проще встроить воздушные наты, чем в меч или топор…
7. Воин
В небольшой каменной пристройке воняло смертью и страхом. Таш оцепенело смотрел на семь мертвецов, уложенных на полу на дерюге. Поглядеть на них позвали и Лаану, но она не выдержала и убежала во двор, подальше от этого зверства. Хорошо, что Хетта отправилась за ней, а Птица за порогом обсуждал с владельцем постоялого двора, как похоронить погибших. Никто не приставал к Ташу с вопросами, что он теперь думает о своем кротком друге.
Толстяк-хозяин сказал, что все произошло за считаные секунды. Почти как убийство дружков Ксалтэра в особняке эс-Мирдов, с тем отличием, что на сей раз Забвение действовал не сам. Значит, он такой не один. И он правда изменился. Тот, старый Забвение, с татуировками, не отдал бы подобный приказ и не перерезал женщине горло. Конечно, эти ребята напали первыми… Но покрошить на куски всех? Да еще так жестоко — с проломленными черепами, разорванной до костей плотью? И никак не выбросить из головы неприятное подозрение, что семью хозяина оставили в живых лишь для того, чтобы они весьма убедительно доказали хранителям: преследовать Забвение себе дороже.
— Гармово дерьмо, — пробормотал Таш, рассматривая тела, над которыми вились мухи.
Не хотел бы он встретиться с тем парнем, который это сделал. Еще и оружие, говорят, у него в руках появилось далеко не сразу. Но эти знаки на лбу женщины, уже посиневшие и выглядевшие отвратительно, – Забвение их нанес собственноручно. Хозяин утверждал, что хранительница, которая раньше отзывалась о Саттаро исключительно с ненавистью, сразу после этого покорно отправилась исполнять его приказы.