Эртанд с удовольствием изучил бы весь постоялый двор, но почувствовал, что хозяева на него начинают коситься, и присоединился к мирно сидящим за столом друзьям. На исследования не вдохновляло и соседство с дюжими мужиками. Шестерка селян устроилась в противоположном конце зала, пила местную брагу и бормотала на малопонятной смеси шердского и силанского, недружелюбно посматривая на чужаков.
Заведение называлось постоялым двором, но по сути это было нечто вроде таверны. По описаниям встреченных на пути пастухов маг ожидал увидеть несколько жилых построек с длинными стойлами для гармов и толпой постояльцев. Да что там — целую деревню, предназначенную для отдыха караванов. Деревня и в самом деле была, однако постоялый двор стоял чуть поодаль и своими размерами Эртанда разочаровал. Он больше подходил для отдыха одиноких путников и служил местом, где могли собраться и выпить жители окрестных селений. Во всяком случае, по словам Турна, здесь варили лучшую брагу в округе. Эртанд же, попробовав ее, затосковал по густым красным винам обители. Следовало признать — на тинатский стол денег в ней никогда не жалели.
Увы, изобилие с чищеными гранатами осталось лишь в воспоминаниях. Долину пришлось покинуть в спешке, толком не подготовившись к долгому переходу. Кое-что из запасов хранилось у Ярхе, но на четверых этого не хватало. Как выяснилось, могло быть и хуже – третий товарищ хранителей, тоже отправленный в Тамин-Арван незадолго до предательства Мадраго, бесследно исчез. Ярхе подозревал, что он попался страже. Так или иначе, вещи пропавшего достались Эртанду. Там же, в деревне, где жил шерд, удалось раздобыть большую часть необходимого, но уходить оттуда они были вынуждены в ту же ночь.
На Ярхе кто-то донес страже. Он долго притворялся знахарем, леча самих селян и их детей в обмен на то, что те помалкивали об угрюмом соседе, однако чей-то язык все же развязался. То ли люди испугались ползущих из Тамин-Арвана слухов про хранителей, то ли чашу крестьянской подозрительности переполнили гости странного вида. Эртанд тогда послал неизвестному болтуну уйму проклятий и надеялся, что из них сбудется хотя бы малая доля.
Ящера, на которого путники сгрузили вещи, достал Забвение — и Эртанд не хотел, чтобы ему рассказывали подробности о том, как это случилось. Хранитель просто ушел и вернулся уже с животным. Плоскомордый зеленоватый тяжеловоз оказался смирным и повиновался беспрекословно, стоило потянуть за вожжи.
В общем, хорошее приобретение. Главное, что совершенно бесплатное. Турн на радостях прикинул, во сколько ящер мог бы им обойтись на базаре Тамин-Арвана, и Эртанд предпочел поскорее забыть названную сумму. Даже он, едва знающий, что такое деньги, понимал, как это много. Зато тяжеловоз значительно облегчил им ношу и помог передвигаться быстрее.
На этот постоялый двор товарищей привела как раз вынужденная спешка. Все соглашались, что нужно держаться подальше от людей, но для этого следовало пополнить запасы. А лучше всего делать это было там, где путешественников ждали. Турн еще предлагал ограбить других путников (Эртанд так и не понял, всерьез или в шутку он говорил), однако после того обвала на тракте и разбушевавшихся пожаров нападать оказалось попросту не на кого. Завидев на пороге четверых незнакомых мужчин, хозяин двора удивился и сказал, что чужаки в деревне нынче большая редкость.
Маг это заметил. За полчаса, проведенные в разглядывании дверей и ставней, к нему успели подойти трижды с вопросами, какие новости из Тамин-Арвана. Не меньше зевак интересовало, что такое ждет гостей в Шердааре, что они рискнули отправиться туда окольным, опасным путем, да еще по нынешней погоде.
Эртанд вежливо улыбался в ответ и, как советовал Забвение, переводил внимание селян на пожары. За два дня они огненные вихри преграждали им дорогу пять раз. Пять раз! Немыслимо! А солнце цвета засыхающей крови? Иль точно решил поквитаться за что-то со своими неразумными детьми. Или это происки Урда?..
Наговорился маг на месяц вперед и теперь радовался молчаливости Забвения и Ярхе. Оба сидели за невысоким каменным столом и ждали, когда хозяин или его жена принесут еду. По залу уже растекался пряный аромат, от которого начинали течь слюни. Эртанду казалось, что он не ел целую вечность. Во всяком случае, привал они устраивали около полудня, а деревню уже залило густыми сумерками, пусть те и начинались в горах раньше, чем в долине.
Хлопнула дверь. Эртанд обернулся, надеясь, что хозяин вышел из кухни с подносом, но это был всего лишь Турн. Он спустился со второго этажа, где находились комнаты для путников. Ничего впечатляющего там тоже не нашлось. Ровные ряды тюфяков прямо на полу – вот и все удобства.
Конечно, они сильно проигрывали мягким кроватям обители, однако после ночевки на жесткой земле, под открытым небом, Эртанд радовался и им. Турн мог сколько угодно обзываться Неженкой, но даже хранитель-каменщик признал, что это куда лучше подстилки из осколков скал. Турн первым же тюфяки и опробовал. Судя по его довольным зевкам, постель на постоялом дворе оказалась не так уж плоха.
После особенно широкого зевка лицо каменщика исказилось. На мгновение перед Эртандом предстал другой человек: другая форма носа, острый подбородок вместо квадратного, бледность вместо загара — и пропал. Ладонь Турна потянулась к бороздам царапин, покрывающим все его тело, и тут же опустилась.
«Не расчесывать. Вообще не трогать», — предупредил Забвение, когда наносил на спутников и себя самого меняющие внешность наты. Любое изменение в рисунке — и маскировки как не бывало. А это прямая дорога в лапы Глаз Гор, который мечтал убить бывшего раба и всех его спутников.
На эти иероглифы Забвение потратил столько сил, что едва шевелился. Теперь стало ясно, зачем ему нужен был тинат в пути до Сердца мира. Ярхе и Турн оказались не такими уж умелыми магами. Случись что, пока их командир ослаблен, — и отряд не отобьется. Эртанд, по крайней мере, мог снабдить их зачарованным оружием.
— Жрать охота, — пробормотал Турн, плюхаясь рядом с Ярхе на вкопанную в землю каменную скамью. – А зудит-то все как – чуть ли не больше, чем жрать хочется. Хоть бы уже поскорее еду притащили, заглушить все это. Сходить, что ли, поторопить…
Ему никто не ответил.
– Чего смурные все такие? Два дня в дороге — и уже устали? -- здоровяк хмыкнул. – Ну да, пастухов от поноса лечить и на бумажках циферки калякать – это тебе не камни класть. Да, Сат…
Реакция Забвения была молниеносной. Вздрогнувший от неожиданности Эртанд даже не понял, когда жилистая рука бывшего раба успела сжать челюсти Турна. Глаза здоровяка распахнулись – до него дошло, что он едва не натворил.
Глаза Гор видел все. Он был настолько силен, что мог читать по губам, находясь на другом конце Эстарады. Так, по крайней мере, утверждал Забвение, поэтому он настрого запретил называть друг друга по именам. Сам он на время перехода через горы сохранил данное ему в Тамин-Арване прозвище, неизвестное старым друзьям, Ярхе стал Молчуном, а Турн – Кулаком. Новое имя на всякий случай пришлось и Эртанду. Он просил, чтобы его называли Ученым, но просьбы выполнял только Забвение. Шерд звал новичка «этот», а каменщик никак не желал отказываться от обидного Неженка.
Заодно Турн был тем, кто постоянно забывал клички и пытался обращаться ко всем по старым именам. Каждый раз, когда Забвение его на этом ловил, снова поднималась темная волна.
Сейчас она грозила выплеснуться наружу.
– Не заставляй меня вырывать тебе язык, – опасным шепотом произнес Забвение.
Побледневший Турн кивнул и перевел взгляд на что-то другое, за спиной товарища. В зале воцарилась необычная тишина. Шестеро силанцев замолчали и всматривались в гостей постоялого двора.
– Эй, мужики, – позвал один из селян. – У вас там как, все хорошо?
– Замечательно, – ответил Забвение, сев обратно.
– Точно?
– Точно, – сказал каменщик. – Отдыхайте дальше.
– Ну, как знаете.