Это действительно был Таш. Она узнала его сразу, по фигуре, манере ходить, хотя шерд прихрамывал. Сердце екнуло от непонятного чувства.
Ночь у раба выдалась заметно длинной и непростой. Он снял кафтан и повязал его вокруг пояса, оставшись в длинной рубахе, которая в нескольких местах покраснела от крови. Складки на одежде, остающиеся после долгого лежания в сундуке, выдавали, что Таш недавно переоделся. В какое месиво превратилась предыдущая смена белья, Лаана боялась представить. На лице, и без того украшенном несколькими шрамами, появились ссадины и синяки. Открытые по локоть жилистые руки покрывали плохо смытые пятна крови и грязи, уходившие под закатанные рукава. Дорожная сумка, которая совсем не казалась тяжелой, заметно тянула шерда к земле. Взгляд у Таша был изможденный и страшный.
Увидев Лаану, он отмахнулся от охранников, наперебой спрашивавших, каким ветром его сюда занесло, и направился прямиком к хозяйке. Выражение лица у раба сразу смягчилось. Приблизившись, Таш сделал порывистое движение, будто собирался обнять Лаану, но опомнился и всего лишь сжал ее плечи. Ничего не сказал, только смотрел, и в глазах цвета пламени светились чувства, которым Лаана затруднялась подобрать названия. Облегчение, счастье, печаль — как можно испытывать все это разом?
— Госпожа, — тихо произнес Таш.
В его голосе сквозила нежность. Сквозь ткань платья Лаана ощутила тепло и сухость сильных ладоней. Сердце затрепетало еще сильнее. Давно ее так никто не встречал. И отчего-то это было приятнее, чем когда ее кружил по комнате Эртанд.
Напомнив себе, что она замужем, а вокруг слуги, которые все расскажут Лердану, Лаана прочистила горло.
— Что случилось, Таш? Что ты тут делаешь? Почему…
Взглянув на его шею, Лаана осеклась. Предыдущий вопрос напрочь вылетел из головы.
— Где твой ошейник?
— В городе мятеж, — хрипло ответил шерд. — По домам ходят люди Гласа Города, освобождают рабов и убивают аристократов. Когда я уходил, там… — он сглотнул, поморщившись. — Убили торговцев невольниками и выпустили рабов. Они как озверелые все. Им и оружия не надо, они с голыми руками бросаются и рвут врагов зубами. В Тамин-Арване сейчас хуже, чем в подземных чертогах Урда. Госпожа, разворачивайтесь. Нужно ехать в Шердаар.
— Что за чушь ты несешь?
— Это не чушь, — Таш зажмурился, будто от сильной боли. — Ваш муж мертв. Убит Гласом Города. Я пытался его защитить, но… Смог только отомстить.
Что?
— Вас тоже ищут. В городе уже знают, что барон эс-Бир приложил руку к убийству графа, а вы с ним были торговыми компаньонами, давали ему займы. Стража взяла любовницу барона, ту рабыню, с которой лепили статую, а она рассказала про его сообщников. Говорят, вы соучастница. Посредница между бароном и хранителями, которые создали ту штуку, снимающую ошейники. В дом приходили стражники, хотели вас забрать. Сказали, что вас могут вздернуть перед городскими воротами.
ЧТО?!
Лаана вырвалась и сделала несколько шагов назад. Сердце забилось еще быстрее, но гулко и с болью.
— Ты врешь, — прошептала она. — Ты и раньше мог врать, а теперь и подавно.
— Да зачем мне это? — Таш снова протянул к ней руки, но хозяйку загородил хмурый охранник. Шерд глянул на него, разочарованно мотнул головой и остался стоять на месте. — Я не буду вам врать после всего того, что вы для меня сделали.
— На тебе нет ошейника! Как это получилось, если его снимают повстанцы, а ты защищал от них моего мужа?
С ответом он замешкался.
— Держите его. Едем дальше в Тамин-Арван, — дрогнувшим голосом объявила Лаана. — Там выяснится правда.
Двое охранников скрутили Ташу руки за спиной. Он не достал меч из ножен и не вырывался, продолжая говорить, даже когда его подтолкнули к запяткам кареты, где ехала охрана.
— Госпожа, не глупите! За вами выслали целый отряд, чтобы казнить вас и показать народу и выжившим аристократам, что стража хоть что-то делает для восстановления порядка. Я их чудом обгоняю. И то потому, что меня довезли до развилки на Саншет, а дальше я пошел пешком. Как думаете, сколько у стражи на гармах займет времени сюда добраться? Надо разворачиваться и ехать в Шердаар!
Она в самом деле развернулась, но взобралась на приступку, плюхнулась на сиденье и хлопнула дверцей.
— В Тамин-Арван! — приказала Лаана кучеру.
Гармы недовольно заурчали, и экипаж покатился дальше по дороге. Хотя механизм кареты тихонько поскрипывал, а птицы снаружи продолжали петь, казалось, что наступила полная тишина, какая бывает глубокой ночью.
Ни единого ругательства от кучера. Ни единого слова от охранников, рты которых обычно не затыкались от пустого трепа. Нади смотрела в сторону. Книгу служанка больше не читала.