А еще следовало поесть. Чтобы исполнить задуманное, Эртанд должен быть полон сил.
Он откусил хлеба. По зубам вдруг проскреб песок. Маг с удивлением осмотрел ломоть. Раньше в обитель поставляли муку высшего качества, никому и в мысли не приходило дурить тинатов, пересыпая ее песком. Но теперь, похоже, времена поменялись — вдобавок ко всему мякоть пестрила черными точками насекомых.
— Это что, долгоносики?
Лейст отвел взгляд.
— Я бы хотел тебе хорошего хлеба принести, но его нет. Муку такой уже привезли. Другой не будет. Одна мельница в бурю пострадала, вторая от огненного вихря погорела, пришлось брать, что продавали, а там оказалось вот это. Всем, кто жаловался, Вигларт сказал: "Привыкайте", — передразнил он строгий голос настоятеля. — "Вся долина будет голодать, и нам придется потерпеть".
Эртанд кивнул — этого следовало ожидать. Интересовало его другое.
— А что остальные — поверили Вигларту насчет меня?
— Аствет, само собой, — принялся загибать пальцы Лейст. — Еще Кайберт и Дэрит.
Он перечислил самых старших по возрасту тинатов — тех, чье мнение весило больше всего. Эртанд поморщился. Плохо.
— Но тут такая штуковина выяснилась… — продолжил друг.
— Какая?
— Буря же была, во дворе опять луж налило. Гонец один взял да поскользнулся. Мордой прямо в грязь, сумка в сторону, все письма наружу. Тэйхис как раз мимо проходил. Он не будь дурак одно из писем хвать — и прочитал. А там сказано, что больше ошейников присылать не будут, так как не нужны они. И остальных вещей тоже меньше прибывает.
— У людей нет денег на еду, и они не хотят тратиться на то, в чем нет первой необходимости, — догадался Эртанд.
Лил говорила что-то такое, когда приезжала.
— Ага. Так и есть. И вот теперь кое-кто в обители задумался. Ты же пару раз Вигларта на лжи поймал, а в том, что ты видишь правду, уже никто не сомневается. Может, он опять соврал? Решил от молодого многообещающего соперника избавиться, а как еще это сделать, как не выставить тебя сумасшедшим? Улланда он ведь точно так же в могилу свести пытался.
Эта новость внушала надежду.
— И сколько наших так считает?
— Ну, если учеников не брать, то пятеро. Со мной и Тэйхисом, — неохотно признался Лейст.
Мало. Слишком мало. Десятерых учеников никто спрашивать не станет, а прочие сделают то, что прикажет настоятель. Эртанд в этом не сомневался — он хорошо знал людей, с которыми прожил пятнадцать лет.
Маг вздохнул и откинулся назад. В спину уперлась холодная стена.
Лучше всего было подождать, склонить на свою сторону больше насельников и вывести Вигларта на чистую воду. С новыми способностями у Эртанда это получилось бы, хоть и не скоро. И все равно у настоятеля оставались стражники, которые подчиняются только ему и никому другому. С этими совладать не получится, сколько тинатов ни перемани к себе. Эпоха Райвела Лисьей Шубы и Лары из Нахида, которые щелчком пальцев разрушали крепости и заставляли реки выйти из берегов, давно миновала. Маги воинам больше не противники.
И еще — время подходило к концу. Их общее время. На убеждения и интриги его не хватало.
Эртанд несколько дней почти без перерыва наблюдал за натом смерти и мог поклясться, что он разрастается, жиреет, как насосавшийся крови комар. Опасения подтвердились, стоило выглянуть в окно и увидеть, во что превратились сад с огородом после завершившейся вчера бури.
Это нужно было исправить. Убрать, перечертить заново схемы. Эртанд не представлял, как это возможно, но верил Улланду. Старик однажды обмолвился, что кто-то изменил наты воздуха, земли и других стихий, а значит, их можно было вернуть в изначальное состояние. Вопрос лишь в том, как этого добиться.
Тинаты в обителях вряд ли знали больше Эртанда, зато хранители вполне могли.
— Лейст, ты мне хоть капельку веришь?
— Ты про что?
— Про умирание мира.
Друг неуверенным жестом взъерошил пшеничные волосы и потер шею.
— Слушай, Эрт… Я за тебя горой буду стоять, но каждый раз, когда ты об этом говоришь с такими вот горящими глазами, мне начинает казаться, что Вигларт не так уж неправ.
— Но ведь люди могут умереть! Твои же родные!
— Откуда ты знаешь? Тебе что, Иль видения посылает? Нет? Ну так и говорить не о чем.
Эртанд уже открыл рот, чтобы обвинить товарища в легкомыслии, но слова так и не сорвались с языка, как и недавние ругательства на Вигларта. Веснушки, которые обычно к последнему летнему месяцу яркими крапинами рассыпались по щекам Лейста, в этом году остались бледными, а подбородок, вместо того чтобы округлиться, заострился. Друг не прохлаждался. Он точно так же ощущал на себе последствия остановки Сердца мира, просто ему требовалось больше времени на то, чтобы осознать происходящее.