Его письма Вигларт с чувством и расстановкой зачитал вечером перед всей обителью, на общем, нарочно для это созванном собрании. Естественно, озвучены были самые идиотские куски.
Наказание толстяк, которому скоро исполнялось сорок, перенес намного хуже, чем Эртанд. Жилистому молодому тинату ограничения в еде были нипочем, к тяжелой работе он привык. Аствет — нет. Получилось, что наказали его, а настоящий виновник отделался легкой усталостью.
Обычно добродушный толстяк время зря не тратил. Когда буря закончилась, и тинаты ходили по кельям, делясь друг с другом радостной новостью, в дверь Эртанда никто не постучал. В трапезной он ловил на себе неприязненные взгляды, бросаемые будто на прокаженного. Каждый тинат хоть раз в жизни да нарушал правила обители. Никто не хотел, чтобы правда выплыла наружу. Особенно перед новым настоятелем, который не преминет обнародовать все ошибки, снабдив их остроумными комментариями.
Никто не рвался стать новым посмешищем, как Аствет.
Но встречались и совсем другие взгляды. Тэйхис смотрел на Эртанда беззлобно и широко улыбался, хотя сесть рядом не осмелился. Да и в бурю он пару раз заходил в келью старшего тината, спрашивал, не надоело ли ему добровольное изгнание, пока другие тинаты вместе коротали долгие часы.
Приветливость мальчишки Эртанду показалась странной. Улланду тот не верил, обходил его стороной, как все. А тут с чего вдруг интерес?
Одному Лейсту все было нипочем. Он и в келью заваливался без спроса, притаскивая "контрабандную" колбасу, о которой Вигларт понятия не имел, и в трапезной плюхался рядом, не замечая кислые морды других тинатов. И теперь он хлопнул дверью в рабочую комнату, впустив из коридора запах лекарственных трав, с которыми в соседнем помещении работал другой тинат. Прошел мимо полок с инструментами, дернул на себя ставни. Поцокал языком, оглядывая друга.
— Чахлая ро-оза в руке моей роня-ает лепестки-и, — вдруг пропел Лейст. — Сестра у меня эту дурацкую песню все время пела. Только первую строчку помню.
Эртанд скривился, повертев в руке ошейник. Стоило вздрогнуть от неожиданности — и зачарованное стило, которое рисовало по металлу, как по маслу, прочертило лишнюю линию. Нат безнадежно испорчен. Волшебные свойства у ошейника будут какие угодно, но только не те, что нужно.
Обруч, печально звякнув, упал под стол, в сундук с выбраковкой.
— Ну и к чему эта песня?! — обрушился Эртанд на друга. — Я из-за тебя материал потратил!
— Пф, новый пришлют. Уж на что богачи не скупятся, так это на рабские ошейники.
Успокоившийся маг кивнул. В самом деле, от года к году заказов на них становилось все больше. Право продавать магические ошейники принадлежало только силанской короне, и наверняка казна неплохо пополнилась благодаря этому.
— А песня вот к чему: ты сейчас сам зачахнешь как ро-о-оза, — Лейст снова пропел последнее слово. — Того и гляди лепестки осыпаться начнут.
— Какие еще лепестки?
— Да какие-нибудь. Какие у тебя есть?
Эртанд в ответ на этот поток чуши покачал головой. Он не понял ничего, зато Лейст откровенно веселился.
— Ты уже слышал? — спросил друг, как обычно, перепархивая с темы на тему, как бабочка с цветка на цветок. — Половину огорода водой залило. Прощайте, овощи. И кладбище подтопило.
— А могила Улланда?
— Камни твои смыло, и придется еще раз земли сверху набросать.
Эртанд огорченно вздохнул.
— Была бы плита, все было бы в порядке.
— Была бы плита, она бы покосилась. Стражи там ругались — уши вяли. Это же не нам плиты на место ставить. Так что старику Уллу, считай, еще повезло.
На сей раз Эртанд улыбнулся. Иль покарал неразумного сына? Ну-ну. Скорее, благословил единственного умного человека во всей обители.
— И конечно, никого не взволновало, почему в конце лета в долину пришла двухдневная буря, которые бывают только зимой, — язвительно произнес он. — Интересно, как это объяснил Вигларт?
Лейст пожал плечами.
— Да никак. Откуда ему знать, что для нас готовит Великий Иль?
— Трактовать Божью волю в отношении Улланда ему это не помешало.
Друг хмыкнул и шепотом добавил:
— Ну, если из столицы напишут, может, Вигларт все это как-нибудь и объяснит.
Они рассмеялись. Иногда казалось, что у настоятеля нет своего мнения. Все слова он повторял за архитинатом, гонцы от которого появлялись раз в декаду.
Эртанд немного расслабился.
— И все-таки, Лейст, зачем ты пришел? Пошутить? Отвлечь меня от работы? Новости я бы все равно узнал.