Ллитка бросила оземь очередной флакон и отступила еще дальше к ручью. Следовало быстрее ее оглушить и помочь хозяину.
"Проклятье, эс-Мирд!" Таш совсем забыл о нем. И теперь, найдя его глазами, обомлел.
Господина поставили на колени. Вот почему "биение" в ушах прекратилось - это раскололся щит эс-Мирда. Запястье ему выламывала красно-синяя тень, которую - Таш знал - сдвинуть с места было не проще, чем крепостную стену. Людей вокруг когда-то успело стать больше. Трое мертвецов валялись на земле, один хрипел, сжавшись на набережной в калачик, но господина окружали еще двое, кроме Гласа Города. Ослепленный ашареем Таш не заметил, когда появились новые враги.
Длинный прямой клинок зазвенел о камни, выпав из ослабленной руки. Один из мужчин издал победный клич и занес над эс-Мирдом топор.
Нет.
Отрубленная голова мятежника покатилась по мостовой, окатив доспехи господина кровавым фонтаном. Но было поздно. Таш не успел предотвратить тот страшный удар в лицо эс-Мирда, от которого хозяин, крупно вздрогнув, упал на землю.
Ярость придала шерду новых сил. Его задел длинным ножом второй прихвостень шута, однако Таш не почувствовал боли. Мир снова окутало алым маревом, и единственное, что шерд перед собой видел - это красно-синий наряд Гласа Города.
- Предатель, - прошипели сбоку.
- Убийца! - проревел в ответ Таш, глядя не на говорившего, а на шута. Чей бы ни был голос, слова принадлежали ему.
Перепрыгнув через мертвого мятежника, Таш бросился на Гласа Города. Даже в приступе ашарея с акробатом сложно было сравниться в скорости. Он не уходил, он утекал от выпадов, каждый раз просто оказываясь рядом с мечом, а не на его пути. Будь у Гласа оружие, он стал бы самым тяжелым противником на памяти Таша, но шут предпочитал уходить от атак в сторону, а его руки в кожаных перчатках оставались пусты. Похоже, он и из этого боя хотел сделать представление. Лоскуты аляповатого наряда разлетались пятнами в закрученном сальто.
- Нападай, трусливая псина! - рявкнул шерд, когда у него перед лицом в очередной раз промелькнули ноги проклятого фигляра.
- Я всего лишь голос Тамин-Арвана, а не убийца, - ответили за спиной. - Но сегодня у меня есть карающая длань.
Он инстинктивно отпрыгнул. Если бы не это движение, его проткнули бы насквозь. Удар пришелся в плечо и рассек кожу, не причинив серьезной раны. Зато от следующего - от Гласа Города, в грудь, - хрустнули ребра. Закашлявшись, Таш притворился, что дезориентирован. Учитывая мощь шута, двое бойцов за раз - это слишком много. Трюк мог обмануть хотя бы одного из противников.
Попался мятежник с кинжалом. От простого и очевидного выпада Таш уклонился с легкостью и ответил скользящим ударом по животу. Единственное, что в ближайшее время будет волновать второго врага, - как собрать собственные кишки.
Теперь можно было и повоевать с шутом. Но, развернувшись для атаки, Таш обнаружил, что Глас Города остановился.
А потом кинулся к переулку.
"Струхнул? - бухнуло в голове. - Или засада?"
Стоять и гадать было некогда. Если сумасшедший акробат уйдет, он продолжит натравливать своих дружков. А так как сторонников у него немало, Таш проживет в лучшем случае до завтра.
Уже сорвавшись с места, он понял, что долго не пробегает. Ашарей все еще придавал сил, но они уже подходили к концу. Разрыв между шердом и шутом увеличивался. Два, три, четыре шага... И в темном переулке не светился ни один шальной символ-огонек.
Отчаяние захлестнуло волной. Не зная, что делать, Таш потянулся пальцами к алому туману, плававшему на границах зрения.
Пусть все сгорит к Урдовой матери!
Огнем полыхнуло так, что опешил даже сам Таш. Это была всего лишь вспышка, вроде того облака пламени, который выдыхают факиры. Но ее хватило, чтобы Глас Города замер от неожиданности и отступил на шаг назад. Ровно настолько, чтобы достать его мечом.
Когда клинок вошел в спину, фигляр покачнулся. Уже в следующий момент он развернулся и ответил ударом такой мощи, что Таш отлетел и грохнулся на мостовую.
Мир содрогнулся и пошел трещинами, в которые стремительно утекал туман ашарея. По телу начинала разливаться боль, а сверху на Таша будто навалилась невидимая гора.
Он с огромным трудом заставил себя подняться, ожидая, что на него вот-вот снова наскочит Глас Города. Но никто не приближался. Исчезла и ллитка, о которой Таш вспомнил только сейчас. Наверное, испугалась, когда убили всех ее товарищей.
Каждое движение давалось с помощью неимоверных усилий. Он доковылял до угла дома, за которым настиг фигляра. Глас Города лежал боком на груде очистков. Клинок прошел насквозь и торчал из груди, закопавшись в помои.
Таш склонился над врагом, уверенный, что он уже мертв. Следовало вытащить меч. Разум подсказывал, что остаться без оружия во взбунтовавшемся Тамин-Арване - это плохая идея. Однако, как стоило поднести к шуту руку, как тот повернулся. На Таша уставились прорези зеркальной маски.
- Я голос города, его душа, - чужим голосом произнесли его губы. - Меня нельзя убить.
Несмотря на это, в его тоне чувствовались страх и слабость. Таш ощутил, как собственное лицо искажается в гримасе. Хотелось усмехнуться, но мышцами рта все еще владел шут. Усилие - и управление мимикой вернулось.
- Можно, - ответил он.
От встречи с кулаком маска брызнула осколками. Шут конвульсивно дернулся, когда Таш рывком вытащил меч. Финальный удар - по шее, чтобы наверняка, - и Глас Города больше не шевелился.
Последние крохи сил Таш потратил, чтобы доползти до хозяина. Может, он еще жив? Иль же милостив с теми, кто верно ему служит...
Нет. С такими ранами не живут. Увиденное заставило шерда отшатнуться. Обессилев, он уселся прямо на мостовой и закрыл лицо руками.
По крайней мере, он отомстил. Но, думая об этом, Таш не чувствовал никакого удовлетворения от убийства. Наоборот - опустошение. Хозяин, который мог бы ему помочь, погиб. Лежал в луже крови с обезображенным лицом. Прямо как Кровавый бог, которого Иль именно так наказал за восстание.
Эс-Мирд сражался достойно. Создатель должен быть доволен - он получил хорошую жертву перед Ильтиревом. Неправильную, несправедливую, но когда богов волновало мнение простых людей?
Мертв и Глас Города. Таш собственными руками заколол человека, у которого собирался просить помощи, если его предаст господин. А получилось, что единственный предатель, который переметнулся на другую сторону и вдобавок не уберег хозяина, это он сам.
Как нелепо и бесславно. Ведь он мог сражаться на арене перед несколькими тысячами силанцев - красиво, честно, без лишних жертв, и если повезет впечатлить зрителей, то еще и попросить свободы. А что получилось? Подворотня, куча помоев, дурной запах смерти. И никаких надежд на будущее. Еще меньше, чем было раньше. Скольким своим приспешникам Глас Города успел выболтать, что Таш повернулся против них? Не догадалась ли удравшая ллитка, что шерд, с которым она дралась, связан с магией? Дел-то - шепнуть страже, что в доме эс-Мирд беглый тинат. Всех подозреваемых перевешают, не разбираясь, виноват кто-то или нет.
Вот она - проклятая правда жизни.
Таш стиснул зубы. Пора вставать и ползти отсюда, пока на набережную не сбежался народ. Звуки сражения должен был слышать весь квартал, чудо, что никто еще не примчался и не позвал стражу. Нужно только забрать хозяина. Как бы Таш к нему ни относился, он не заслужил участи гнить на улице. Лаана не заслужила такой участи - знать, что тело ее мужа бросили в подобном месте.
Признаваться себе в чувстве вины перед эс-Мирдами не хотелось, но и окончательно задавить шепот совести не получалось. В конце концов, если бы Таш остановил Ксалтэра или не соврал насчет него, господина бы не убили. Как после этого смотреть Лаане в глаза? Она же любила мужа - Таш помнил, как ласково супруги обнимались в поместье графа, думая, что их никто не видит.