Какое-то время Эртанд жался к ящеру, надеясь согреться, но гарм давал примерно столько же тепла, сколько свет луны. Задремать не получилось. Промучившись несколько часов, маг поднял рептилию еще затемно. Лучше падать носом в дорожную пыль, чем вздрагивать от каждого шороха и думать о том, что в Тамин-Арване убивают невестку с братом, а в это время мир тихо приближается к конвульсивному концу.
Не успокоили Эртанда и незрелые стручки хлебного дерева, которыми он набил пустой желудок. Скорее наоборот - добавили лишнего беспокойства за собственное здоровье. Жаль, в притороченных к седлу сумках не нашлось ничего более съедобного. К рассвету уже начало казаться, что вещи гонца следовало отдать не за вшивые тряпки, а за кусок хлеба с глотком молока. Сейчас они казались намного ценнее.
Радость от побега постепенно угасала, но жалеть о нем маг еще не начал. Недосыпание, резь в желудке, усталость - все это мелочи по сравнению с той целью, что он преследует.
Однако чем ближе подъезжал Эртанд к городу, тем слабее становилось желание выяснить, что случилось с Лил и Лерданом. Конечно, было приятно после пятнадцати лет снова увидеть высоченные, цвета запекшегося яичного желтка стены Тамин-Арвана. При виде куполов главного храма, которые ловили лучи едва пробивавшегося сквозь тучи солнца, в груди разлилось тепло. Но оно быстро остыло, потому что золото шпиля туманили столпы дыма от горящих домов.
Из предосторожности маг не стал сворачивать на тракт, где его могли задержать патрули стражи, а выбрал кривые проселочные тропы. Даже здесь он встречал бегущих из города людей, которые решили переждать бунт у родных в деревне.
Их рассказы воодушевления не внушали. Наверняка было известно лишь то, что многие рабы вчера почему-то оказались без ошейников, сгорели многие здания, в том числе владения почившего на днях графа эс-Наста, и разгромлены многие лавки в городе. На вопросы о судьбе эс-Мирдов прохожие пожимали плечами. Свою шкуру бы сберечь, куда там интересоваться какими-то аристократами.
Соваться в Тамин-Арван Эртанду не советовали - там еще не утихли волнения, стража на улицах дралась с повстанцами. "Огрести мечом в пузо", как выразился разговорившийся крестьянин, можно было просто за то, что твое лицо кому-то не понравится - как бунтовщикам, так и королевским воинам. Но если "странный господин" желал узнать, живы ли его благородные друзья эс-Мирды, то ему стоит подъехать к Ветреным воротам. Там, где раньше вешали воров и разбойников, мятежники собрали всех убитых богатеев - кого повесили на перекладине, чью голову водрузили на кол. "Показать, что бывает, если уж слишком долго угнетать бедняков", - веско добавил крестьянин.
Сглотнув, Эртанд кивнул в благодарность за подробные объяснения (даже чересчур подробные, по его мнению) и направился к Ветреным воротам. Лишь возле них он понял, что россказни крестьянина были очень далеки от детальных.
Желудок скрутило в рвотном позыве, и маг порадовался, что он почти пуст. Хотелось закрыть глаза руками, чтобы не видеть ряды мертвецов. Наверняка среди них были те, кого он знал, с кем в детстве играл в "Чет-нечет", "Шар в круге" и другие игры, но сейчас он не мог припомнить их черты, да и не пытался. Спешившись и расталкивая людей, Эртанд пытался найти тех двух человек, которые ему дороги.
Некоторых узнать было невозможно. Убийцы так издевались над своими жертвами, что их лица превратились в месиво. Эртанд старался не смотреть на них, но эта чудовищность невообразимым образом привлекала к себе и притягивала взгляд.
Это пугало. Не меньше его пугала и толпа возле ворот. Кто-то бессильно рыдал, наверное, обнаружив на висельном столбе родственников. Однако находились и те, кто смеялся, показывал на мертвецов пальцами и громко говорил, что так этим ублюдкам и надо. Эртанд не мог поверить, что можно сказать такое в отношении зверски убитых, искалеченных людей.
И этот мир он собирался спасать?
Пройдя весь ряд, маг так и не нашел ни Лил, ни Лердана. Оставалась надежда, что они еще живы. Крепко сжав поводья гарма, который учуял кровь и утробно рычал, Эртанд пошел к гигантской арке, ведущей в город. Приходилось постоянно оглядываться - маг кожей ощущал, как на него косятся простолюдины. То ли они увидели в нем легкую наживу, то ли подозревали, что человеку в такой одежде не могло принадлежать дорогое ездовое животное, - тинат не знал и предпочел бы не выяснять.
К счастью, он оказался не настолько привлекательной добычей, чтобы кто-то на него напал. Новая "стража" - вооруженные оборванцы, сменившие охрану ворот, - пристально его осмотрела и пропустила внутрь. Один из мужланов отпустил грубую шутку по поводу шарахающегося гарма и его обгадившегося хозяина, но Эртанд притворился, что ничего не слышал.
От этого человека разило кровью. На плече он держал шипастую булаву, которую не удосужился отмыть от грязных потеков. А в груди у него веретеном клинков вращался нат, который маг определил как "убийца". Поводов применить оружие Эртанд решил ему не давать.
А потом, войдя в Тамин-Арван, и вовсе забыл об этом.
Маг с ужасом взирал на улицы, которые часто грезились ему в обители. Они запомнились ему лучшими, чем были. Во снах здания представали высокими, крепкими, дороги - чистыми, а люди улыбчивыми. На самом же деле все оказалось пыльным и грязным. Несло из переулков, как из хлева, а от нескольких городских ручьев и того хуже, словно туда сливали содержимое выгребных ям. Людей почти не было - законопослушные горожане прятались по домам. С лиц тех, кто встречался по пути, на Эртанда смотрели страх, отчаяние или жажда крови. И повсюду тавром был выжжен нат "смерть".
Он играл тенями на стенах, струйками крови тек по мостовым. Сами улицы вторили его неровным линиям. Здесь зловещий нат был ярче, чем в обители. Сперва Эртанд даже подумал, что умирание мира вполне могло начаться с Тамин-Арвана, но, вглядевшись внимательнее, понял: это медленно умирает город. Он как будто был живым существом, которое не могло иначе сказать о предчувствии скорой гибели. Этот немой крик лишь накладывался на символ всеобщей смерти.
Насчет боев крестьянин не ошибся - во Внутреннем кольце еще слышались звуки сражений. Ворота туда никто не сторожил, что было удивительно, но пришлось как нельзя кстати. Зато гарм идти туда отказался наотрез. Животное вытягивало шею, тяжело топало лапами и упорно разворачивалось вбок, лишь бы не приближаться ко Внутреннему кольцу. Ни ласки, ни ругань не помогали. Сдвинуть с места эту тушу Эртанд тоже не мог, поэтому оставил ящера в закоулке, надежно закрепив поводья на привязи.
Что-то подсказывало, что гарма он больше не увидит.
Махнув на это рукой, маг проскользнул через ворота. И хотя в руке он сжимал зачарованный веер, к родному дому он шел перебежками, пригнувшись, чтобы не дай Иль не обратить на себя внимание подозрительных мужчин, которые шастали вокруг по двое-трое или целыми бандами.
Дорогу Эртанд отыскал не сразу. И удивился, обнаружив, что фасад городского поместья не слишком отличается от грубой простоты обители. Маг запомнил его не таким. Наверное, внешняя непритязательность смешалась в памяти с красотой внутренней отделки дома, создав обманчивый образ.
Вид родительского гнезда успокоил разволновавшегося мага. По крайней мере, оттуда не валил дым, как из некоторых особняков. Может быть, Лил и Лердан забаррикадировались и сейчас пребывают в полном спокойствии?
Но по мере приближения становилось заметно, что что-то не так. Растворенные окна пустыми глазницами таращились на улицу, распахнутые двери зияли на теле дома открытой раной. Эртанд невольно ускорил шаг.