Выбрать главу

Майк торжествующе улыбается, идет в соседнюю комнату и включает телевизор. Вскоре после этого звуки мультфильмов наполняют дом. Он настолько крошечный, что вы можете слышать все отовсюду.

Мой дядя похлопывает меня по плечу.

— Не обращай внимания на Антона, Саша. Ты знаешь, каким недалеким он может быть.

— Есть кое-что, чего я все еще не понимаю, — я играю с банкой джема, хотя у меня нет аппетита. — Он провел в компании Кирилла более шести лет. Почему он так и не предпринял никаких действий? Он мог бы легко убить его.

— Их было всего пять. Он провел первый год, восстанавливаясь после травмы и разрабатывая этот план.

Верно. Мой брат был тяжело ранен в перестрелке, которая, как я думала, убила его. У Антона рана на спине, покрытая несколькими татуировками. Все в Нью-Йорке считают, что это из-за несчастного случая, в котором он предположительно пострадал. Но на самом деле это сувенир с бойни, после которой Антон на несколько недель впал в кому, а дядя спрятал его от нас, потому что не хотел давать нам ложную надежду.

После того, как он проснулся, Антон сказал дяде держать свое выздоровление в секрете и продолжать внедряться в ряды людей Кирилла.

— Сначала, — продолжает дядя, — у нас не было конкретных доказательств того, что Кирилл был тем, кто сообщил своему отцу о плане уничтожения нашей семьи. Мы знали только, что Роман имеет какое-то отношение к нападению.

— Ты собираешься рассказать мне, о чем он говорил в тот день?

Он поджимает губы.

— Я заслуживаю знать, дядя.

— Ты знаешь, что наша семья особенная, верно?

— Из-за благородной крови, да.

— Не только кровь, но и все, что с ней связано. Видишь ли, мы не просто занимаемся бизнесом. Мы изобретаем бизнес. Мы были кукловодами многих политиков и контролировали правительство. Президенту и его министрам нужно было проявить уважение к нам и спросить нашего разрешения, прежде чем они примут какой-либо закон. Мы были — нет, мы являемся — тайной российской королевской семьей.

— Что это значит? Мы секта?

— Не секта. Королевская семья. Мы — то, что нужно каждому правительству.

— Но предполагается, что правительства избираются народом.

— Ты действительно веришь в эту чушь? В каждом обществе есть тайный орден, который контролирует политику и политиков. У них могут быть разные планы, но концепция одна и та же.

— Если мы были настолько могущественны, почему я должна была видеть, как на моих глазах убивали моих собственных родителей и остальных членов моей семьи?

— Потому что мы совершили ошибку и позволили посторонним проникнуть в наш семейный бизнес, — отстраненный взгляд пересекает его черты. — Мы допустили несколько инвестиционных ошибок, и не тот человек пришел к власти, и этот не тот человек теперь президент России.

— Федор Петров?

— Тот самый. Ему не нравится, что кто-то контролирует его или его решения. Фактически, он посвятил свою юность КГБ, безуспешно пытаясь получить какую-либо компрометирующую информацию о нас. То, что он пришел к власти, было катастрофой, и мы должны были прикончить его, прежде чем он прикончит нас.

— И как ты планировал это сделать? Если только... ты не планировал переворот?

Он кивает.

— Для этого нам нужна была помощь извне. У нас было оружие и «кроты» на более высоких должностях, но недостаточно людей, чтобы перевернуть Кремль с ног на голову.

— Дай угадаю, Роман был одним из аутсайдеров?

— К сожалению, да. Он был знаком с твоим дядей Анатолием, и он предложил своих наемников и логистическую поддержку. Пока не ударил нас в спину. Правительству нужно было только отдать приказ генералу Абраму Кузьмину. Объявите операцию «ликвидация возможной террористической группы» и выйти за нами.

— Значит, как только Антон выздоровел, он решил взять все в свои руки?

— Да. Однако, как и ты, он до недавнего времени считал, что Кирилл не имеет к этому никакого отношения.

— Что... заставило его передумать?

— Может быть, нападение на нас и на тебя месяц назад?

Я прочищаю горло.

— Верно.

— Просто восстанови силы сейчас. У нас будет шанс наконец заполучить Кирилла.

Мое сердце болит, но я киваю. Какого черта я должна была отдать свое сердце человеку, который уничтожил меня? Не один раз, а дважды.

Я запихиваю тост в рот, затем встаю и надеваю пальто.

— Я собираюсь купить несколько вещей.

— Например, каких? — дядя спрашивает. — У нас есть все.

— Женских... вещей, — вру я сквозь зубы. — Я скоро вернусь.

Майк вбегает на кухню, широко раскинув руки.

— Я хочу пойти!

— Может быть, в следующий раз, Мишка. Я принесу тебе конфету вместо этого?

— Хорошо! — он подпрыгивает от возбуждения, хотя Антон обещал ему то же самое.

Я целую его в щеку и выбегаю через парадную дверь, затем направляюсь в гараж, где мы держим три снегохода. Я смотрю на часы и улыбаюсь, когда на экране появляется точка.

Итак, Антон что-то задумал.

Я знаю, потому что он имеет тенденцию исчезать на несколько часов и не говорит мне, что он делает.

Мне надоело оставаться в неведении, поэтому я вставила один из маячков, которые дядя держит в двигателе каждого снегохода. Я хватаю свой, надеваю перчатки и мчусь через поле.

Нам требуется час, чтобы добраться на снегоходе до самого маленького городка, и, похоже, Антон направляется именно туда.

Я начинаю следовать, сохраняя безопасную дистанцию. Прежде чем я успеваю добраться до центра города, он снова в пути, на этот раз, кажется, направляясь из города в... никуда. На поле, в которое он входит, нет зданий. Только лес.

Странно.

Я следую за ним еще тридцать минут, прежде чем он останавливается. Как только я оказываюсь в двух минутах езды от цели, я паркую снегоход под низким деревом, отмечаю местоположение на своих часах, а затем иду пешком.

Мои движения осторожны и бесшумны, но мне даже не нужно прилагать ни грамма усилий. В конце концов, я снайпер. Двигаться как тень — это то, что у нас получается лучше всего.

Снегоход Антона припаркован возле небольшого коттеджа посреди замерзшего леса. Я прячусь за деревом и присматриваюсь. Окна разбиты, часть дерева расколота, а щели заполнены льдом.

Что он здесь делает?

Когда я подхожу ближе, то замечаю проблеск света из окна на уровне земли.

Конечно.

Чем бы ни было это место, оно расположено под землей.

Я еще больше поднимаю воротник пальто, бегу ко входу, затем проскальзываю внутрь и проверяю свой пистолет, на всякий случай.

Конечно же, интерьер коттеджа в лучшем случае убогий и чертовски морозный. Однако в дальнем конце есть приоткрытая дверь. Я осторожно проскальзываю через нее, и меня встречает темная лестница, освещенная слабой оранжевой лампочкой.

Я спускаюсь по ступеньке за раз. Из-за жары ощущения медленно возвращаются к моим конечностям.