Потом есть Карина. Думал ли он о том, как ухудшится ее состояние, если ее брат убьет другого ее брата?
Но опять же, Кириллу всегда было наплевать на эмоции других людей. У него есть только свои планы и манипуляции, и он показывает всем остальным средний палец.
Включая меня.
Этот ублюдок не пытался поговорить со мной. Он воспринял то, что я сказал в тот день в его кабинете буквально, и проигнорировал мое существование. Не помогает и то, что он часто бывает вне дома допоздна. Или что я пристально смотрю на него каждый раз, когда вижу.
Выражение его лица не меняется, когда он смотрит в ответ, а затем запирается в своем кабинете с чертовым Виктором.
— Вы знаете, что забавно? Это он сказал, что я создаю дистанцию между нами, когда именно он тот, кто роет яму прямо посреди нас, — я хрипло дышу. — И что хорошего в том, чтобы все время находиться рядом с Виктором?
Макс улыбается, и я, прищурившись, смотрю на него. Я попросила Виктора привезти меня сюда, потому что мне нужна была передышка от напряжения в доме.
Я была рада, что Антон и Макс действительно шутили и дразнили друг друга. Когда я приходила в последний раз, Антон сказал, что Макс выпускает его, пока он обещает не убегать.
Не уверена, как долго мой брат сможет забывать о своих обязанностях и выполнять это обещание, но пока все идет хорошо. Он не выглядит напряженным или нервным. На самом деле, я не думаю, что он когда-либо выглядел таким умиротворенным, как в последние несколько недель.
— Чему ты улыбаешься? — спросила я у Макса.
Он делает дерьмовую работу, пытаясь скрыть свое веселье.
— Мне кажется, или ты ревнуешь к Виктору?
— Это неправда.
— На самом деле так и есть, — без всякой необходимости добавляет Антон.
— Теперь, когда я думаю об этом, ты всегда каким-то образом завидовала ему, — продолжает Макс.
— Верно. Она обижалась всякий раз, когда Кирилл встречался с ним наедине.
— Тоша! — я толкаю его локтем. — Почему вы двое ополчились против меня? Я пришла сюда не за этим.
— Тем не менее, это правда, — Макс гладит меня по плечу. — Тебе нужно привыкнуть к тому факту, что Виктор здесь надолго. Он оставит Кирилла только тогда, когда тот умрет.
Антон незаметно убирает руку Макса с моего плеча.
Я улыбаюсь ему с нескрываемым злорадством.
— Кто теперь ревнует?
Антон искоса смотрит на меня.
— Мне не нравится, когда кто-то прикасается к моей сестре.
— Лжец. Тебе не нравилось, что Макс прикасался к кому-либо в прошлом, не только ко мне.
— Он слишком прилипчивый. Это отвратительно.
Мой друг ухмыляется, полностью игнорируя комментарии Антона.
— О? О чем это ты, Саша?
— Не надо, — одними губами произносит мой брат, но я уже поворачиваюсь к Максу.
— Помнишь, как он выкручивал тебе руку и время от времени внезапно впадал в ярость?
— Ах, да. У него были моменты, когда он вел себя странно.
— Скорее всего, он потерял контроль, потому что ему не понравилось, что ты был таким прилипчивым со всеми. Особенно ко мне, поскольку он думал, что я тебе нравлюсь.
— Кто-то ревновал, да? — выражение лица Макса проясняется, когда он смотрит через мое плечо на Антона, на лице которого невеселое выражение.
— Ты закончил? — Он свирепо смотрит на нас обоих.
— Нет. Вообще-то мне это нравится, — Макс наклоняется ближе ко мне. — Каким он был ребенком?
— Взрослым, — я улыбаюсь. — Я не помню, чтобы Антон когда-либо был ребенком, за исключением тех случаев, когда ты втягивал его во все эти игры в течение последних нескольких лет.
Макс выпячивает подбородок.
— Так это значит, что я оказываю на него хорошее влияние?
— Самое лучшее.
— Прекрати раздувать его эго в форме члена, — ворчит Антон. — Он уже думает, что является Божьим даром.
— Я чертовски в этом уверен. Верно, Саша?
— Да, — я смеюсь. — Ты слишком экстравагантен. Мне это нравится.
— Слышишь это, Антоша? — Макс толкает ногу моего брата своей. — Тебе нужно брать уроки благодарности у своей сестры. Она более эмоционально зрелая, чем ты.
— Если бы это было так, она бы не влюбилась в социопата.
Мой юмор угасает, а плечи горбятся.
— Ой.
На этот раз Макс пинает Антона в ногу.
— Извинись, мудак.
— Что? Это правда.
— Она пришла сюда не для того, чтобы ей напоминали об этом, не так ли?
— О, мне очень жаль. Может, лучше спрятать голову в песок и притвориться, что все это нормально и что наша семья не приедет за нами или что-то в этом роде?
Мы с Максом оба напрягаемся.
— И ты с нетерпением ждешь этого, верно? — спрашивает мой друг напряженным тоном.
— Конечно. Ты думаешь, что я мечтал оказаться здесь взаперти?
Лицо Макса каменеет, и его мышцы напрягаются до такой степени, что я думаю, он ударит что-нибудь или, точнее, кого-нибудь.
Вместо этого он встает одним быстрым движением.
— Я собираюсь узнать, есть ли у Виктора что-нибудь для меня.
— Макс... — говорю я, не зная, как разрядить напряжение.
— Ты гребаный мудак, — говорит он Антону, затем вылетает из комнаты.
Мой брат все время наблюдает за ним, нахмурив брови. Когда Макс выходит, Антон потирает затылок и ругается себе под нос.
— Тебе не следовало этого говорить, Тоша.
— Я — не ты и не он. Я не могу просто забыть о надвигающейся битве, которая рано или поздно произойдет, — он снова ерошит волосы, на этот раз сильнее. — Никто из нас не может остановить это.
— Ты можешь. Если поговоришь с дядей и бабушкой, они тебя выслушают. Ты их надежда на будущее, и если ты скажешь им, что отказался от того безумного переворота, который они задумали осуществить...
— Это работает не так. Продолжить с того места, на котором остановился папа, — мой долг.
— Что для тебя важнее? Макс или твой долг?
Его кадык двигается, когда он сглатывает, но ничего не говорит.
— Если ты пойдешь по этому пути, то потеряешь его. Так что, если тебя это устраивает, пожалуйста, — я касаюсь его руки и смягчаю свой тон. — Я вижу, что он — лучшее, что когда-либо случалось с тобой, Тоша. Тебе нужен кто-то вроде него рядом, чтобы ты перестал думать о долге и войнах. Ты никогда не жил своей жизнью и не имел собственных мечтаний. Это твой шанс.
— Это не так легко, как ты думаешь. Реальность гораздо более ужасна, чем мечты.
— Откуда тебе знать, если ты никогда не боролся за эту мечту?
— А как насчет тебя? Ты снова собираешься бороться за Кирилла?
— Я не знаю, но я определенно буду бороться за это, — я беру его руку и кладу себе на живот.
Брови Антона хмурятся, но затем его губы раздвигаются в знак узнавания.
— Ты случайно не...?
— Беременна. Да.
— Вау. Это не заняло много времени.
Я шутливо хлопнула его по плечу.