Она была первой загадкой, с которой я столкнулся и которая привела меня в восторг.
Но мое сердце дрогнуло, когда мой разум осознал ее слова.
― Саша, ― прошептал я. Это имя совпадало с именем матери моего будущего ребенка, моей бывшей невесты. Ритм моего сердца ускорился, желудок внезапно подскочил к горлу.
Это должно было быть совпадением.
Но в мафии совпадений не было.
Марио положил руку мне на плечо.
― Это не твоя Саша, сынок. Она неприкасаемая. Кто эта Саша? ― спросил он.
Джимми посмотрел на нас обоих.
― Послушайте… ― Он вздохнул и провел рукой по волосам, которые были мокрыми от пота. Стены вокруг меня сдвинулись от страха в его голосе. Ни у кого так не дрожал голос, если только они не знали, что вот-вот раскроют что-то непоправимое. ― Сегодня утром я был там, когда ты работал, Ром. ― Он застонал от собственного рассказа, как будто был разочарован своими действиями. ― Я не должен был встречаться с ней. Хотя ты знаешь, какой она была? Как она смотрела на тебя своими большими глазами лани, а?
Была.
Я попытался подняться со стула, но Марио удержал меня, положив руку мне на плечо.
― Ты лжешь, ― сказал я, но мой голос надломился, и я прочистил горло. ― Не морочь мне голову, Джимми. Я всегда хотел убить тебя. Не издевайся надо мной и не заставляй меня делать это.
Он покачал головой.
― Она собиралась создать проблемы, ясно? Она пыталась сказать мне, что у нее в животе мой ребенок и…
Я слетел со стула при этих словах. Они прозвучали слишком близко к правде.
Ребенок был моим.
Никто не должен был знать о ее беременности. Мы собирались подождать, чтобы рассказать всем.
Мускулистые люди Марио окружили меня. Они были никем в общей схеме вещей. Они делали нашу грязную работу, когда нам нужны были козлы отпущения. Я толкнул их, боролся с ними, выбил колено у одного парня и ударил другого в горло. Подскочили еще трое, но Бастиан и Кейд оттащили меня назад.
― Успокойся, ― продолжал шептать Бастиан.
Ярость поглотила меня, обернулась вокруг моей души, горела глубоко в моих сухожилиях и прокачивалась по моим артериям и венам. Когда я не смог вырваться из хватки моих кузенов, я повернулся к Марио.
― Он мой. Его жизнь ― моя.
Марио кивнул.
― Пока он здесь. Сейчас. Таковы условия. Теперь все видят, что происходит, когда ты сбиваешь неприкасаемых и торгуешь женщинами с моей фамилией.
Наш новый образ жизни появился много лет назад. Семья Арманелли стремилась перестать зарабатывать деньги на наркотиках и женщинах. Мы вплелись в бизнес, снизили цены на газ, играли с акциями.
Джимми начал плакать, умоляя сохранить ему жизнь.
Я закрыл глаза и увидел Сашу. Ее волосы развевались на ветру так дико, что она грозилась их обрезать. И в наши лучшие дни я говорил ей, «нет», что это прекрасно, и она улыбалась так чертовски широко. У нас были свои проблемы, но ее свет не должен был погаснуть из-за такого мужчины, как он. Я открыл глаза.
― Ты забрал то, что было моим, Джимми.
― Я этого не делал. Она сказала, что ты больше не с ней. Она сказала…
Я позволил цепочке упасть с манжеты моей рубашки с длинными рукавами. Звон ржавого металла о цемент пробудил во мне зверя.
Учащенное дыхание Джимми перешло в хрип при виде моей цепи, и он отшатнулся в своем кресле.
― Пожалуйста, Ром. Не поступай так со мной. Не отворачивайся от меня, когда я был членом семьи…
Позволить ему закончить фразу, и использовать нашу семью в качестве карты для переговоров было бы преступлением. Монстра долго не удержать. Я с такой силой хлестнул цепью по его лицу, что она оторвала большую часть его щеки. Некоторые мужчины считали, что нужно подождать несколько минут, чтобы боль утихла, но я навалился на него. Достав из кармана нож, я воткнул его ему в бедро. Его крик подпитывал мою потребность в пытках.
― Умоляла ли она сохранить ей жизнь? Скажи мне, что ты облегчил ей задачу. ― Моя мольба была искренней. Я прошептал последнее слово. ― Пожалуйста.
― Ром, клянусь, это было быстро. Я застрелил ее, чувак. Выстрелил в нее, и она довольно быстро исчезла. Я…
― Куда?
― А?
― Куда ты ей выстрелил? ― Я взвесил нож в руке. Он был хорош и сбалансирован. Я наточил его всего неделю назад. Он точно разрезал его плоть.
― В живот.
― Прямо там, где она растила моего ребенка? ― спросил я так тихо, что некоторые члены группы наклонились вперед, чтобы услышать меня. ― Прямо в том месте, где твоя желудочная кислота может пожирать твое тело в течение часа, прежде чем ты умрешь?