― У нас тут проблема, Приманка-Кэт? ― Он наклонил подбородок в сторону Джорджи.
Я слегка вздрогнула, когда рука Джорджи впилась мне в шею. Это было не понарошку. Он нашел мою слабость, схватив меня прямо там, где раньше держал Джимми.
Джимми стал намного злее во время моего выпускного года в школе. Он знал, что мой отец покончил с собой, знал, что у меня нет приемной семьи, куда можно было бы вернуться, и хотел лучше следить за мной. Мы постоянно ссорились, и он обычно побеждал ― если не словесно, то уж точно физически. Этот человек мог раздавить трахею быстрее, чем я успела бы закричать.
Ночные телефонные звонки спасли меня от него. Люди на другой линии хотели встретиться со мной, и Джимми отвечал им. Так Арманелли нашли во мне цель. Они знали, что я не против поваляться на сене, что я хорошо слушаю и, самое главное, что мне нравится находить слабые места. Я была хороша в этом, просто великолепна.
Джорджи был просто еще одним мужчиной в длинной череде мужчин, о которых я докладывала семье.
― Нет проблем, Ром. ― Я широко раскрыла глаза и попыталась отвести его взглядом, но он изучал руку Джорджи на моей шее.
― Послушай, мы не допускаем рукоприкладства в нашем баре.
Я покачала головой, пытаясь заставить его остановиться. Джорджи не нравилось, когда ему указывали, что он может и чего не может делать со мной. Это заставляло его чувствовать себя неполноценным. Бесполезным. И это приводило к безрассудному поведению.
Он сжал меня чуть сильнее.
― Моя девочка получает то, что заслуживает.
Я улыбнулась Рому с мольбой в глазах, но сжала плечи. Хотела, чтобы Джорджи думал, что он контролирует ситуацию, что он доминирует надо мной, но для этого мне нужно было сыграть роль девушки в беде. Я не была уверена, что Ром сможет разглядеть эту игру.
Ром выпрямился и поднес руку к подбородку.
― Твоя девочка?
Джорджи снова притянул меня к себе за шею.
― Да, моя девочка. И передай это своим барменам.
Губы Рома приподнялись в уголках. Это была не улыбка, хотя некоторые приняли бы ее за улыбку.
Я знала, что Ром редко улыбается. Не совсем так. За годы общения с ним я узнала, что он может оскалиться, зарычать, посмотреть на кого-то в упор и выполнить любую свою угрозу.
Когда он шагнул к Джорджи, я поняла, что мой вечер закончится плохо. Джорджи, должно быть, тоже это знал.
Ром приблизился к нам.
― Я немного запутался.
Джорджи заикался, когда он передвинул меня перед собой, как будто мог использовать меня как щит, чтобы отгородиться от Рома.
― Здесь нет ничего, что можно было бы перепутать.
Я попыталась скрыть, что закатила глаза от его трусости. Конечно, Ром был устрашающим. Он был выше всех, кто заходил в бар, и татуировки змеились вокруг каждой выпуклой мышцы.
Честно говоря, его темные черты лица были чересчур черными.
Но, ни один мужчина не должен был использовать меня ― а я была всего лишь пять с половиной футов ― в качестве щита. Особенно когда я на протяжении всех наших отношений показывала прекрасный спектакль, изображая кроткую, испуганную женщину, которую он мог бросить на произвол судьбы.
Ром шагнул ближе, пока его тело не оказалось в нескольких дюймах от моего, и посмотрел поверх моей головы.
― Разве не так? Приманка-Кэт постоянно приходит сюда, и я уверен, что она не принадлежит ни одному мужчине.
Я расширила глаза на Рома, пытаясь дать ему сигнал отступить. Марио должен был рассказать ему о Джорджи, в этом не было сомнений. Ром знал большинство тонкостей того, что мы все делали. Ему нужно было отступить.
― Ром, разве ты не помнишь? Я рассказывала тебе о Джорджи, ― подчеркнула его имя, пытаясь пробудить его память. ― Ты знаешь, как Джорджи добр ко мне, как он всегда относится ко мне, как к сокровищу.
Ром выдохнул и закатил глаза. Черт, он был не в духе и хотел на ком-нибудь отыграться.
― И все же он хватает тебя, как будто ты мусор. Как я уже сказал, в моем баре это запрещено.
Температура Джорджи поднялась. Я почувствовала это в его хватке и в том, как изменилась его поза по отношению ко мне. Он хотел проявить себя.
Ром провел языком по зубам, словно считая, сколько их у него, прежде чем выпустить на волю зверя, который, должно быть, подпрыгивал в нем. Он смотрел прямо на меня, и я не могла понять, собирается ли он выпустить его на меня или на Джорджи.