Бастиан и Кейд неловко смотрели на меня, как будто не знали, что сказать, в то время как Ром оглядывал меня с ног до головы. Я не заметила, что у меня покатилась слеза, пока тот не смахнул ее.
― Ты будешь жить. Потому что, если ты этого не сделаешь, ты умрешь.
Мое горло почти сжалось от страха от его бессердечных слов, но я подавила искушение поддаться своим эмоциям. Больше никому из них не покажу своей слабости.
Я услышала шаги, приближающиеся к лестнице.
― Мальчики, пошли, ― услышали мы из-за угла. Они спустились по лестнице.
Бастиан притянул меня к себе.
― Приятно было познакомиться с тобой, Кэти. Наверное, лучше нам больше не встречаться, хотя я признаю, что это даже трагично.
Кейд толкнул его, и тот захихикал, отпуская меня.
― Как он и сказал, приятно познакомиться, ― повторил Кейд, но я была уверена, что ему все равно, так или иначе. Они оба забудут меня завтра. Ребята держались достаточно уверенно, я знала, что где бы они ни жили, им хватает внимания окружающих.
Ром задержался на секунду. То, что он был на целую голову выше меня, должно было заставить меня отпрянуть от него. Вместо этого я пожала плечами и протянула руки.
― Что?
Ром провел пальцем по моей золотой цепочке, изучая меня.
― Да, ты будешь жить. Помни, что лучшие из нас проходят через худшее. ― С этими словами он скользнул вниз по ступенькам, и я услышала, как открылась и закрылась дверь. Щелчок замка был таким же окончательным, как закрывающаяся крышка гроба.
Мой отец не обратил внимания на разговор, который у него только что состоялся, когда я встретила его у подножия лестницы.
― Иди спать, Кэти. Я тоже направляюсь в спальню.
― Папа, как ты думаешь, нам стоит поговорить…
― Нечего обсуждать, что не может подождать до утра. ― Он потянулся, чтобы выключить свет внизу, а затем проковылял мимо меня в свою спальню. Обычно я приносила ему выпить или перекусить, но он закрыл свою дверь передо мной и перед всем миром.
Вздохнув, я вернулась в свою комнату.
На одной из стопок моих исследований лежала скомканная бумага с неровным почерком, который был не моим.
Клеопатра не была такой красивой, как на твоем ожерелье. Именно ее ум позволил ей править. Она знала более дюжины языков и эффективно общалась на всех из них. Когда твоего отца не станет, помни об этом.
Почтовый ящик 108
Чикаго, штат Иллинойс
Ром оставил свой адрес, как будто я собиралась написать ему, как будто мы могли бы быть друзьями, как будто я не испытывала ненависти к тому, что он заставлял меня чувствовать.
Я скомкала лист и бросила в корзину для мусора рядом со своим столом.
Поздно ночью, когда тьма лишила сознания почти всех остальных людей, в меня закрались страхи.
Я на цыпочках подошла к мусорному ведру и развернула бумагу. Потом лежала без сна, сжимая смятые края бумаги, и слезы текли по моему лицу.
Глава 2
КЭТИ
Шли месяцы, а папе становилось все хуже.
Я писала Рому каждую неделю, не будучи уверенной, читает ли он мои письма, да и не особо заботясь об этом. Отдушина была рядом, и я нуждалась в ней.
Ром,
Мы отпраздновали мой семнадцатый день рождения у постели отца. Он тихонько пел мне, прежде чем я спела ему колыбельную и уложила его спать той ночью.
В последнее время он все чаще морщится от боли, и я не знаю, как обеспечить ему лучший уход.
Я найду способ,
Кэти
P.S. Клеопатра якобы не была красива, но была достаточно умна, чтобы выйти замуж за некоторых из своих политических союзников.
P.P.S. Я также читаю Эдгара Аллана По. Кажется, он знает тьму и боль лучше, чем кто-либо другой. Мне нужен такой друг.
Любовь дочери заставила меня сделать то, что должна была сделать. Я выследила в школе сына человека в костюме. Джаред впустил меня в свой дом. Он пустил меня и в свою постель.
Проходили недели, пока мой отец страдал от боли, и я умоляла отца Джареда о деньгах. Похотливый взгляд мужчины скользил по моему телу снова и снова. Я начала узнавать его уловки, хитрые движения рук и приподнятую бровь, когда поймала этот взгляд, которым он смотрел на меня так, как не должен был.
Он дал мне денег на лекарства для отца, связал меня с врачом, который взял бы мои деньги.
Однажды вечером я вернулась домой слишком поздно, чтобы отец подумал, что его дочь делает то, что должен делать нормальный семнадцатилетний подросток. Я протянула ему лекарства.