Декортивные белокаменные фигуры львов и медведей на Спасской башне
Башня называлась также Фроловской (или Фрололаврской), так как была выстроена на месте башни Кремля Дмитрия Донского 1367 г., называвшейся тогда, возможно, по церкви Святых Фрола и Лавра, стоявшей неподалеку. Переименовали ее по царскому указу от 17 апреля 1658 г.: «На Москве… ворота писать и называть: в Кремле, которые ворота назывались Фроловскими вороты, и те вороты Спасския». Это название было дано по иконе Спаса Смоленского на башне.
Закладка башни происходила в 1491 г. – она строилась итальянским зодчим Пьетро Антонио Солари. Сначала это было невысокое и приземистое сооружение с деревянным шатром, на котором висел часовой колокол. От башни в сторону Красной площади шла отводная стрельница, а от нее через ров был перекинут подъемный деревянный цепной мост, вместо которого в XVII в. построили каменный.
Эта башня первой получила декоративное завершение: в 1624–1625 гг. англичанин Кристофер Галлоуей и помогавшие ему Виллиам Граф и русский мастер Бажен Огурцов соорудили на ней сложную надстройку из высокого восьмерика и восьмигранного шатра. Спасская башня украсилась стрельчатой аркадой по верху четверика, большими иконными киотами, острыми вытянутыми пирамидками. Сочетание красного кирпича кладки и белокаменных деталей придало облику башни исключительную декоративность. Среди ее убора есть и белокаменные фигуры львов и медведей (ранее, еще до надстройки и до XVII в., на башне стояли скульптуры Василия Ермолина, из которых одна – святого Георгия – частично сохранилась и теперь находится в Третьяковской галерее), в нишах аркады были помещены изваяния обнаженных человеческих фигур, или, как называли их в Московии, «болванов», но для целомудренных москвичей это было совсем уж непривычно, и фигуры пришлось одевать в обычные тогда одежды – суконные кафтаны, на которые пошло «англинского сукна» разного цвета 12 аршинов. В пожар 1628 г. скульптуры попортились, их сняли и больше уже не восстанавливали.
В 1650-х гг. на этой башне водрузили герб Московского государства – двуглавый орел, а позже он появился и на других башнях – Никольской, Троицкой и Боровицкой.
Спасская башня с императорскими орлами
Над проездами башни находились мемориальные доски, на которых были вырезаны надписи на латинском (со стороны Красной площади) и русском (с внутренней стороны) языках: «Ioannes vasilii dei gratia magnus dux volodimeriae moscoviae novogardiae tiferiae plescoviae veticiae ongarie permiae buolgariae et alias totiusque raxiae dominus anno 30 imperii sui has turres condere fecit et statuit petrus antonius solarius mediolanensis anno nativitatis domini 1491 kalendis martiis», которая переводится следующим образом: «Иван Васильевич божьей милостью великий князь владимирский московский новгородский тверской псковский вятский югорский пермский болгарский и иных земель и всея руси государь в лето 30 своего царствования решил и приказал построить сии башни заложил петр антоний солари миланец в лето от рождества господня 1491 мартовские календы». Простой народ, не знающий латынь, считал, что эта надпись заключает в себе проклятие тем, кто не снимает шапку в Спасских воротах. Русская же надпись читается следующим образом: «В лето 6999 иулиа божиею милостию сделана быст сиа стрелница повелением Иоанна Василевича гдра и самодръжца всея русии и великого князя володимерьского и московского и новогородского и псковского и тверьского и югорского и вятского и пермьского и болгарского и иных в 30 лето гдрьства его а делал петр антоние от града медиолана».
Под латинской надписью с наружной стороны находился образ Спасителя, перед которым склонились святые Сергий Радонежский и Варлаам Хутынский. Обычай ставить иконы над воротами в качестве оберега был широко распространен на Руси и, возможно, произошел еще с языческих времен – вспомним подковы, прибитые над дверью… Иконы же начинают ставить над воротами довольно поздно, примерно с XVI–XVII вв.
Появление этой иконы было связано с событиями, происшедшими в 1521 г., когда Москва ожидала самого худшего – нашествия войск хана Мегмет-Гирея, который «безвестно и скороустремительно достиже во пределы Руськия» и «достигнути и самый хранимый град Москву». Великий князь покинул Москву, и, как рассказывал посол римского императора Герберштейн, «татары навели такой ужас на московитов, что женщины и дети и все, кто не мог сражаться, сбегались в крепость, и в воротах возникла такая давка, что они мешали друг другу и топтали друг друга. От множества народу в крепости стояло такое зловоние, что, пробудь враг под городом три или четыре дня, осажденные погибли бы от заразы…». В это время монахине Вознесенского монастыря привиделось, как из Фроловских ворот выходит «народа бесчисленное множество всякаго возраста, мужеска полу и женьскаго» с иконами, крестами и хоругвями, предводительствуемые московскими святителями, несущими икону Владимирской Богоматери. Навстречу им от торговых рядов направились Сергий Радонежский и Варлаам Хутынский с вопросом: «Чего ради исходите из града сего?» – на что они со слезами ответствовали, что покидают Кремль, «понеже людие страх Божий презреша и о заповедях Божиих нерадиша». Их, однако, уговорили вернуться, но предварительно «молитвы сотворили и все страны града крестом осенили». Это видение стало известно всем и вселило в москвичей надежду. Действительно, хан, у которого и сил не было штурмовать город, вскоре же отступил от Москвы, получив письменное обязательство в уплате дани. В память этого события на внешней стороне поставили икону Спаса с припадающими к нему Сергием и Варлаамом, а на внутренней – икону Богоматери с предстоящими святителями Петром и Алексием. Но, однако, вероятнее, что она появилась после взятия Смоленска в 1514 г.