Наконец, он добрался до края, где прошлой ночью оставил свои протезы. Когда он натянул защитные чехлы на кончики бедер, надевая их на кибернетические разъемы, его поразило осознание того, что он больше не мог вспомнить, как это было с его настоящими не поврежденными конечностями. Он не мог вспомнить, как они выглядели, не мог вспомнить шрамы и несовершенства, линии на своих ладонях или длину когтей.
И все это не имело значения, потому что у него была Саманта.
Даже без его кибернетических конечностей Саманта считала его совершенным.
Упершись рукой в кровать, он наклонился вперед и просунул бедра в крепления протезов. Когда гнезда достигли внутренних разъемов, они со щелчком встали на место. Ощущение пробежало по его телу, когда кибернетика подключилась к нервной системе.
Мягкое прикосновение пальцев к спине вызвало соблазнительные, более мощные искры по коже, заставив его задержать дыхание.
— Ты уже уходишь? — спросила Саманта хриплым от сна голосом.
Ответ застрял у него в горле, и он боролся с собой, чтобы выдавить его, произнести то единственное слово было намного тяжелее, чем должно.
— Да.
Послышался шелест ткани, и Аркантус поборол желание оглянуться на свою пару. Но тут она оказалась рядом, ее теплое тело прижималось к его спине, а длинные волосы щекотали кожу, когда она обвила руками его шею, чтобы обнять.
Она коснулась лбом его виска, как раз под рогом.
— Я буду скучать по тебе.
Аркантус схватил ее за предплечье, нежно сжимая.
— Это ненадолго, Саманта.
Но это было бы похоже на вечность. Будь то недели или дни, их разлука показалась бы вечностью.
Она поцеловала его в щеку.
— Я знаю. Но я все равно буду скучать по тебе.
Он повернул голову к Саманте и коснулся губами ее губ. Желание вспыхнуло, разливаясь жаром по венам. Он ненавидел судьбу за то, что она подвергла ее опасности и заставляла его покинуть ее.
Больше всего на свете он ненавидел человека, ответственного за эту ситуацию.
— Я тоже буду скучать по тебе, мой цветок, — сказал он, оторвавшись от ее губ. — Настолько, что это уже причиняет боль.
Она встретилась с ним взглядом. Ее карие глаза были такими большими, такими манящими, полными любви, тоски и беспокойства.
— Ты не мог бы просто… остаться?
Он провел ладонью по ее щеке и откинул назад взъерошенные пряди ее волос.
— Я ни о чем больше не мечтаю. Но есть последнее дело из прошлого, которое нужно похоронить, нужно изгнать еще одного призрака. И это то, что я должен сделать лично. Я не позволю никому другому заниматься этим вместо меня.
— Я понимаю.
Она повернула лицо и поцеловала его ладонь. Он почувствовал только отголоски поцелуя своими сенсорами. Ослабив объятия, она отстранилась, забирая с собой все тепло.
— Ты… ты действительно собирался уйти, не попрощавшись? — тихо спросила она.
Ее слова были подобны лезвию, пронзившему сердце. Никакой физический удар не мог причинить ему большей боли, чем та, которую он причинил ей в тот момент.
Чего он надеялся достичь, ускользнув, пока она спала? Пытался ли он избежать душевной боли от прощания, от необходимости видеть печаль в ее глазах? Пытался ли он пощадить Саманту… или себя?
Это не имело значения. Не имело значения, какие были причины, потому что ничто не могло этого оправдать. Ему не следовало пытаться уйти таким образом, и он был чертовым дураком, думая, что это было правильно. Если бы им с Самантой пришлось расстаться, если бы они оказались на расстоянии бесчисленных световых лет друг от друга, даже ненадолго, он не позволил бы, чтобы это было ее последним воспоминанием об их совместной жизни.
Аркантус повернулся к своей паре. Она сидела на корточках, уперев руки в бедра, ее грудь была обнажена, а длинные волосы распущены. Фиолетовый свет, омывающий кожу, быстро сменился золотым сиянием его кхал. Ее печальные глаза встретились с его.
Он нуждался в ней. Ему нужно было чувствовать ее. Ему нужно было, чтобы она чувствовала его, нужно было запечатлевать себя в самой ее душе снова и снова. Нужно было, чтобы она знала, что он жил и дышал ради нее.
Рычание зародилось в его груди — звук вибрировал глубоко внутри, пробуждая первобытную силу, которая усилила потребность сверх всякой меры.
Аркантус уперся руками в кровать и прыгнул на нее.
Саманта ахнула и упала на спину. Аркантус приземлился на нее, удерживая вес на четвереньках. Она уставилась на него широко раскрытыми глазами. Ее руки лежали по обе стороны от головы, а дерзкие груди поднимались и опускались в такт учащенного дыхания. От ее кожи исходил манящий жар.