— Бак, это совсем не смешно! Я не сказала по какому. Я сказала, что оно касается только вас, и я не могу ничего объяснить, не нарушая ваше… чье-то еще… доверие. Об этом я говорила очень туманно.
— Но, разумеется, он не проглотил это?
— Нет. Конечно, нет. Он сказал, что ничего нелепее не слышал.
— Так оно и есть, — послышалось в трубке. — Бедная моя, Милая. Впрочем, что вы могли ему еще сказать.
— Я просто пыталась выиграть время. Во всяком случае, я сказала ему, что от вас зависит, захотите ли вы объяснить ему все или нет, так как это ваша тайна. Я приняла позу крайне оскорбленной. Это слегка на него подействовало, но он ни в коей мере не удовлетворится… И… Бак, он собирается завтра поехать к вам и выслушать ваши объяснения. Мы должны что-нибудь придумать.
Наступило молчание, и она обеспокоенно спросила:
— Вы слышите меня?
— Да, конечно. Я соображаю, не смогу ли я что-то придумать, например, насчет нескромности моей юной сестры, чью репутацию мы с вами оба старались защитить.
— Нет, это не годится, — поспешила разуверить его Хилма. — Кажется, Эвелин или вы сами в его присутствии сказали, что у вас нет сестер.
— Да, точно, кто-то сказал. Тогда это не пойдет. Надо придумать что-то еще.
— Бак!
— Да, дорогая?
— Мне ужасно жаль, что я вовлекла вас в эту историю. Я бы этого никогда не сделала, только в тот момент больше ничего не могла придумать… и потом… потом вы говорили…
— Что я говорил?
— Что вы мне тоже поможете, если мое замужество окажется под угрозой.
— Разумеется. Кроме того, кто же, как не я, вытащит вас из этой ситуации? Это ведь моя вина, что вы в ней оказались. Если бы я не стал, как дурак, возвращать эту вещь на людях…
— Ну, уж коль на то пошло, то все беды начались с меня. Если бы я тогда не залезла к вам в квартиру…
Она услышала его легкий смешок, как будто ему нравилось вспоминать это нелепое начало всех их неприятностей.
— Ладно. Сейчас нам надо думать не о том, с чего все это началось. Это, должно быть, наш последний барьер, Милая. Не волнуйтесь, я что-нибудь придумаю. Дайте мне посоображать…
Внезапно, к своему ужасу, Хилма услышала движение наверху. Ее мать проснулась и спускалась вниз.
— Бак, послушайте! Я должна положить трубку. Кажется, мама идет сюда. Я не знаю, что вы сможете, но очень надеюсь на вас…
— Все будет в порядке. Не волнуйтесь и не паникуйте. Я что-нибудь придумаю. Обещаю.
Она взяла себя в руки и быстро, решительно проговорила:
— Если ничего не сможете придумать, пожалуйста, расскажите Роджеру правду, все как есть. Я только сейчас по-настоящему поняла, как это все ужасно!
— Не волнуйтесь. Не надо. У меня еще в запасе несколько часов, я что-нибудь изобрету. И… Милая…
— Да?
— Спите спокойно. Я позабочусь обо всем.
Телефон замолчал, и Хилма с улыбкой положила трубку, а потом повернулась к удивленной матери, уже стоящей на пороге.
— Хилма, дорогая, в чем дело? Мне показалось, что я услышала твой голос. Ты не заболела? — Миссис Арнолл обеспокоенно приблизилась, придерживая по привычке свой распахивающийся розовый пеньюар.
— Нет, нет, мама, — успокоила ее Хилма. — Со мной все в порядке. Мы очень поздно приехали, и я, когда уже ложилась спать, вспомнила, что обещала на этом вечере одной девушке позвонить. Мне надо было кое-что ей сказать.
— В это время ночи? — миссис Арнолл перевела изумленный взгляд на часы.
— Да, это один адрес, который ей срочно нужен. Она рано утром уезжает, поэтому я позвонила ей сама, чтобы она не разбудила меня завтра чуть свет. — Все это Хилма объяснила матери с бойкостью, удивившей ее саму.
— Ну, ладно, право, я просто не представляю, когда же эти молодые друзья Барбары спят? — поинтересовалась миссис Арнолл.
Объяснение Хилмы по поводу столь позднего звонка ее удовлетворило, и, поднимаясь в свою спальню, она только добродушно спросила, хорошо ли Хилма провела время.
— Да, мама, все в порядке.
Еще раз позвонить Баку не было возможности, ей оставалось только полностью довериться ему и ждать. Теперь он должен был помочь ей спасти ее брак, как она только что спасла его.
Вдруг ей показалось, что она не все ему рассказала… и ему будет трудно придумать какую-нибудь правдоподобную историю. Чувство отчаяния не покидало ее. Она снова и снова принималась размышлять о случившемся. И снова приходила к мысли, что если уж так случилось, то вряд ли найдется кто-то другой, кто лучше справился бы со всем этим, чем этот улыбающийся слегка, циничный человек, который считает, что их взаимная симпатия основывается на схожести характеров и целей: оба они искатели приключений, романтики и немного авантюристы…