Объяснение Хилмы по поводу столь позднего звонка ее удовлетворило, и, поднимаясь в свою спальню, она только добродушно спросила, хорошо ли Хилма провела время.
— Да, мама, все в порядке.
Еще раз позвонить Баку не было возможности, ей оставалось только полностью довериться ему и ждать. Теперь он должен был помочь ей спасти ее брак, как она только что спасла его.
Вдруг ей показалось, что она не все ему рассказала... и ему будет трудно придумать какую-нибудь правдоподобную историю. Чувство отчаяния не покидало ее. Она снова и снова принималась размышлять о случившемся. И снова приходила к мысли, что если уж так случилось, то вряд ли найдется кто-то другой, кто лучше справился бы со всем этим, чем этот улыбающийся слегка, циничный человек, который считает, что их взаимная симпатия основывается на схожести характеров и целей: оба они искатели приключений, романтики и немного авантюристы...
Как он это сказал: «Очень обаятельные авантюристы», — и при этом грустно улыбнулся.
Глава 9
Хилма просыпалась медленно и неохотно, с тем ощущением сжимающего все внутри холода, который сопутствует инстинктивному желанию убежать от неприятностей.
«Интересно, в котором часу Роджер встречается с Баком? Удалось ли ему придумать такую историю, в которой все выглядело бы логично, а главное — правдоподобно?» — с волнением подумала она. Но волноваться было бессмысленно, теперь надо было только ждать. Однако было невероятно трудно изобразить отцу и матери улыбающееся и невозмутимое лицо. И когда миссис Арнолл упомянула что-то о свадебном платье, Хилма почувствовала, что обсуждать это сейчас она просто не в силах.
— О, право, не знаю, мама. Мы решим это потом, — поспешно ответила она на какой-то очередной вопрос матери.
— Но, дорогая моя, оставшееся время ведь не бесконечно, — добродушно попеняла ей мать, а Хилма угрюмо подумала, что, возможно, свадебное платье и вовсе не понадобится.
Потом она стала ругать себя, что не позвонила Баку рано утром. Неужели она не сумела бы придумать какой-нибудь предлог, чтобы выйти из дома и позвонить из телефонной будки? Теперь это было уже поздно. Если она позвонит сейчас, не исключено, что Роджер может быть уже там. С другой стороны, он может отложить свой визит на вторую половину дня, и тогда она будет весь день пребывать в тревожном неведении.
Когда мать предложила ей отправиться по магазинам, она с готовностью согласилась, лишь бы отвлечься. Выйдя на улицу, Хилма подумала, что Бак может позвонить по какому-нибудь срочному вопросу и будет огорчен, если не застанет ее. Но она уже не могла отступить.
Бесконечное хождение по магазинам, долгое обсуждение у каждого прилавка, что необходимо купить к свадьбе, — все это доставляло истинное удовольствие миссис Арнолл.
— Мы, пожалуй, можем остаться здесь на ленч. Не вижу смысла возвращаться домой, чтобы поесть холодного мяса. Ты согласна со мной, Хилма?
— Конечно, мама, — равнодушно ответила Хилма, хотя с гораздо большей охотой поехала бы домой, чтобы попытаться выяснить, что произошло за время ее отсутствия?
Впрочем, какая разница? Все равно все пошло прахом. Ну что мог придумать Бак, чтобы все факты выглядели убедительно и благопристойно? Единственное, в чем важно было убедиться, что ее рухнувшее замужество не погребло под своими руинами и его помолвку. Теперь Хилме казалось кощунством позволять матери делать всевозможные покупки для провалившегося мероприятия. Однако, видя, как по-детски радуется мать, она покорно ходила за ней от прилавка к прилавку по большому магазину Вест-Энда.
— Не то что всего этого нет в доме Роджера. Вероятно, есть, — оживленно рассуждала мать. — Но тебе наверняка захочется сделать какие-то дополнения. Я разговаривала с Роджером и знаю, что он с радостью будет приветствовать все изменения, которые ты захочешь сделать в доме.
— Да, он очень добр, — согласилась Хилма довольно унылым тоном.
Наконец ей удалось выманить мать из отдела белья, и она наблюдала, как та по пути задержалась еще у какого-то соблазнительного прилавка на выходе, когда за ее спиной кто-то тихо окликнул ее:
— А, мисс Арнолл, здравствуйте! Это вы, мисс Арнолл, не так ли?
Резко обернувшись, она оказалась лицом к лицу с Баком. Его смеющиеся глаза и лукавая улыбка говорили о чем угодно, только не о поражении.
— О, Ба... мистер Вэйн! Мама, по-моему, ты не знакома с мистером Вэйном?
Она представила их, и миссис Арнолл вступила с ним в любезный разговор, пока Хилма пыталась по выражению его лица понять, чем все кончилось. Но ей ничего не удалось прочитать на нем, кроме любезного внимания и интереса к тому, что говорила ее мать.
— Я полагаю, вы в курсе, что моя дочь очень скоро выходит замуж? — щебетала миссис Арнолл. — В связи с таким событием всегда возникает столько хлопот. Все надо продумать, купить... но женщины обожают это, не правда ли?
— Да, разумеется. Со слов своей невесты я знаю, какие это ответственные хлопоты. — Он почтительно улыбнулся, наклонившись к миссис Арнолл.
— Ах, вы тоже женитесь? Ну тогда, конечно, вы меня понимаете.
— По правде говоря, не очень. Обычно мужчины остаются как-то в стороне от этих радостных приготовлений, от приятных волнений по поводу всевозможных покупок, — искренне признался Бак. — Но время от времени я получаю от своей невесты подробный отчет о результатах.
— Мистер Вэйн, мама, женится на Эвелин
Мурхауз, ты, наверное, слышала об этом, — объяснила Хилма. — Барбара рассказывала тебе о ней.
— Да, конечно. О, извините меня. — Миссис Арнолл повернулась к прилавку, чтобы выслушать продавца, который что-то узнавал для нее.
Хилма сразу же воспользовалась моментом:
— Ну, как? — нетерпеливо спросила Хилма.
— Все в порядке, Милая, покупайте приданое и спокойно готовьтесь к своей свадьбе.
— Вы хотите сказать, что ваше объяснение удовлетворило Роджера.
— Абсолютно.
— О, Бак! Как это вам удалось?
— Хилма, дорогая, что ты думаешь об этом? — миссис Арнолл, совершенно не подозревая о том, насколько драматичен был тихий разговор, проходивший в нескольких шагах от нее, призвала дочь участвовать в действительно важном деле. — Как ты считаешь, не слишком ли скучно выглядит чисто белый. Этот серебристо-белый оттенок, — по-моему, смотрится мягче. Да, да, подержите его еще, пожалуйста, — обратилась она к продавцу, — чтобы моя дочь могла посмотреть, когда на него падает свет. Ну, вот видишь, что я имею в виду?
Хилма ничего не видела. Она едва понимала, о чем говорит мать. Ей хотелось вернуться к Баку и услышать, какую историю он придумал и как ей теперь держаться с Роджером.
— Это прелестно, мама, — с энтузиазмом согласилась Хилма.
— Ты имеешь в виду серебристо-белый, конечно?
— Любой, — неосторожно ответила Хилма.
— О нет, дорогая! По-моему, их даже сравнивать нельзя. Ты ведь должна понимать, что все это будет происходить днем! Право, Хилма, я считаю, что серебристо-белый...
— Да, разумеется, ты совершенно права. Хилма даже не старалась вникнуть, что они обсуждают в данный момент — материю на свадебное платье или на скатерть. Но продавец, обладающий блестящими способностями увлекать своим товаром, в этот момент вспомнил, что есть еще один оттенок, который следует также посмотреть: «Очень нежный цвет сливок, мадам». Пока он и миссис Арнолл обсуждали это, Хилма улучила еще минуту.
— Бак, как я должна держаться с Роджером?
— Как святая! Носите свой нимб как можно эффектнее. Вы чудесная девушка. Вы спасли мою юную кузину от шантажа нашего друга с верхнего этажа.
— Бак! — Она расхохоталась от такой наглой выдумки, но тут же спохватилась, испугавшись, что мать услышит и обратит внимание на странное поведение дочери.
— Вы вернули компрометирующие мою кузину письма лично мне. Отсюда и потерянный в моей квартире скарабей. Постарайтесь не вдаваться в подробности, пока нам не удастся поговорить и обсудить все.