— Хорошо, милая, я заеду за тобой.
— Не надо, просто скажи мне адрес, и я приеду сама, — отвечаю я. Мне нужно время, чтобы собраться с мыслями. А ничто так не помогает в этом, как вождение.
Отец нехотя соглашается и диктует адрес. Я записываю его прямо на запястье и отключаю телефон. Надеваю джинсы и лёгкий свитер, хватаю ключи от машины с кофейного столика и выхожу из квартиры, заперев за собой дверь.
Во мне бурлит адреналин, я словно пьяная спускаюсь на лифте и всё это время пытаюсь себя успокоить. Я представляла себе этот разговор целый год. Прокручивала снова и снова, представляя, что скажу ему, и что он скажет мне. И вот теперь это случится. Ещё чуть-чуть и мы встретимся лицом к лицу.
Еду на предельной скорости, один раз проезжаю на красный и вскоре доезжаю до полицейского участка. Минуту сижу в машине, нервно барабаня по гладкому рулю. Смотрю, как полицейские в униформе входят и выходят из здания. На одну короткую секунду решаю, что я полная дура, раз приехала сюда и уже вставляю ключ в зажигание. Но тут же останавливаю себя. Хватаю ключи и выскакиваю из машины, пока снова не передумала. Решительными шагами направляюсь к центральному входу и вот я уже внутри. Здесь прохладно и шумно. Все переговариваются, кто-то кричит, постоянно звонят телефоны, и пахнет сигаретами и горелым кофе.
— Вот и ты, — отец появляется передо мной, словно из ниоткуда и берёт меня за локоть, — не передумала?
— Нет, — отвечаю я и мотаю головой для большей убедительности.
— Хорошо, пойдём.
Он ведёт меня запутанными коридорами, а мне кажется, что мы ходим кругами. Всё такое однотипное, серые стены и миллион дверей. Наконец мы останавливаемся перед одной такой дверью, возле которой стоит полицейский. Отец кивает ему и тот открывает передо мной дверь. Отец поворачивает меня к себе, и я замечаю глубокую морщину меж его густых бровей.
— Ты точно этого хочешь?
Вместо ответа я просто киваю, в горле пересохло, и язык словно распух. Отец пристально смотрит на меня, он явно не в восторге от моего желания, но и запретить мне он не может. Поэтому он отпускает меня, и я нерешительно вхожу в кабинет, в котором тускло светит одна единственная лампа. Дверь за мной защёлкивается, как бы говоря, что обратного пути нет. А потом я вижу его. Волосы коротко стрижены, он сидит, сгорбившись, глядя в глянцевый стол. На нём белая рубашка, которая в этом освещении кажется грязновато серой.
— Я уже всё вам рассказал, долго вы ещё собираетесь меня здесь держать? — говорит он, поднимая голову. И тут он видит меня, его лицо превращается в непроницаемую маску. Он открывает рот, но не произносит ни слова. Выглядит при этом как настоящий идиот.
— Привет, Харви или как там тебя зовут на самом деле, — говорю я, и он откидывается на спинку стула, оглядывая меня с ног до головы. И когда наши взгляды встречаются, он тут же опускает глаза в стол.
— Неужели тебе стыдно смотреть мне в глаза? — подхожу к столу и сажусь на его край. Ощущаю, как гнев, который я так долго хранила в себе, начинает скапливаться в груди, почти прожигая кожу. — Ответь же мне! — кричу я, и он вздрагивает от неожиданности.
— Брайан, — произносит он, поднимая голову и глядя мне прямо в глаза, — меня зовут Брайан Прайс. Теперь ты довольна? Узнала всё, что хотела?
— Ты издеваешься надо мной? Тебе смешно? Ты так развлекаешься, заставляя девушек любить тебя, а потом обкрадываешь их, оставляя ни с чем?
— Каждый выживает, как может. Разве нет? — он пожимает плечами, словно мы тут о погоде говорим. А не о том, что он растоптал моё сердце и сбежал со всеми моими деньгами.
— Боже, я думала, что ты хоть немного жалеешь о содеянном, но ты видимо совсем бесчувственный, — встаю со стола и начинаю ходить туда сюда, сжимаю кулаки, отчаянно желая врезать этому мерзавцу. Но сдерживаю себя из последних сил.
— Я такой, какой есть, Селеста. Не моя вина, что ты этого не увидела, — говорит он спокойно и безразлично.
— Да я же любила тебя! — кричу я и опираюсь руками о стол. Нависаю над ним, жалея, что не могу убивать одним лишь взглядом. На миг вижу в его глазах что-то помимо безразличия и пустоты. Страх?
— Это и было целью, — отвечает он, подавшись вперёд.
И тут я не выдерживаю. Из горла вылетает дикий вопль, какой-то животный. А потом моя рука взлетает вверх, и я отвешиваю ему такую пощёчину, что слышится громкий щелчок. Мои ногти вонзаются ему в щёку и царапают её. Я гулко хватаю губами воздух, слёзы жгут глаза, но я не буду плакать, не доставлю ему такого удовольствия. С великим наслаждением наблюдаю за тем, как капелька крови вытекает из царапины, оставленной моими ногтями. А потом щека медленно краснеет. Но Он даже не реагирует, смотрит на меня холодным взглядом.