Ажинов. Я уже несколько раз просил вас, Екатерина Корнеевна, не называть меня директором, у меня имя есть.
Топилина. Имя у каждого есть, но не каждый директор.
Ажинов. И все-таки прошу, не называйте. Для вас я не директор.
Топилина. А тогда как же вы меня к себе в совхоз зовете — как Андрей Тимофеевич или как директор?
Ажинов. А вы как бы хотели?
Топилина. Я думала — как директор... А еще как может быть?
Ажинов. Да. Вот видите, как... А что же? Ну, а если бы я позвал вас как Андрей Тимофеевич, пошли бы?
Топилина. Нет, Андрей Тимофеевич, не пошла бы.
Ажинов (с сожалением). Вот видите... (Уклончиво.) Екатерина Корнеевна. Подумайте еще. Пойдемте в совхоз. Дадим вам новый участок. На следующий год будем орошать виноградники прямо из Цимлянского моря. Что вас держит в колхозе?
Топилина. Все держит, Андрей Тимофеевич. Дом, семья...
Ажинов. Какая у вас семья?! Сынишка уже у меня в совхозе. Отец? Можно и его взять... Мы будем развивать пчеловодство. Нам понадобится пасечник.
Топилина. Андрей Тимофеевич, вы не всю семью назвали.
Ажинов. Я назвал тех, кто живет с вами.
Топилина. Семья моя больше.
Ажинов. Но ведь ваш муж более трех лет так и не возвращается к вам.
Топилина. А вам и это известно?
Ажинов. Известно. У меня есть недостаток в характере — я всегда знаю все, что меня интересует.
Топилина. Неправильно вы считаете, Андрей Тимофеевич... Нужна я тут. Что наши люди скажут? Переселились, новый хутор сорганизовали, а Топилина уходит, доверием колхоза пренебрегает и уходит. Нужна я тут обязательно.
Ажинов. Вот вы какая ценная! А о том подумали, сколько сейчас новых совхозов на Дону заложено — и овощных, и садовых, и зерновых? Кто-то должен в них работать?
Топилина. Должен...
Ажинов. Только не вы?!
Топилина. Не я, Андрей Тимофеевич. Нужна я в колхозе.
Ажинов. Но поймите, Екатерина Корнеевна, не смогу я так часто приезжать в ваш колхоз!
Топилина. Приезжайте реже.
Ажинов. А я не могу приезжать реже!
Топилина. А что так?
Ажинов (раздраженно). Что? Что? Понять не хотите, все услышать хотите. Не ясно вам?
Топилина. Не ясно, Андрей Тимофеевич.
Ажинов. Что же я еще должен говорить? Что полюбил вас?
Топилина. Не надо об этом говорить.
Ажинов. Но это так, Екатерина Корнеевна.
Топилина. Вот, а мне обидно стало...
Ажинов. Разве можно на любовь обижаться?
Топилина. Выходит, что вы меня в совхоз звали, только чтоб видеть меня, а не как работника.
Ажинов. Ах вы, женщины! Везде вы одинаковы! Я не отделяю одно от другого.
Топилина. А я вот отделяю, Андрей Тимофеевич, я не свободный человек.
Ажинов (неторопливо). Не свободный, не свободный... Но чувствуете вы что-либо ко мне?
Топилина. Как же я могу сказать, когда я замужем?!
Ажинов. Да нет же вашего мужа! Нет! Исчез он, оставил вас!
Топилина (с обидой). Андрей Тимофеевич, я не хочу, чтобы вы мне такое говорили.
Ажинов. Простите. Но мне обидно за вас... Человек все оставил, не увидел того хорошего, что есть...
Топилина. Где ему было увидеть... Он по-другому жил.
Ажинов. Тем более. Я смотрю на вас и не понимаю, честное слово! Каждый день думаю: вот тут, за десять километров, человек один живет, зовут этого человека Катя, хороший этот человек. Не понимаю... Ну скажите хоть слово, дайте жить человеку!
Топилина. По мне — хоть сто лет живите, Андрей Тимофеевич.
Ажинов. С вами бы я и двести прожил!
Топилина. Мне не надо так много, мне тяжко живется.
Ажинов. Были бы вместе, легко бы было. Честное слово, легко.
Топилина. Не надо об этом, не надо, Андрей Тимофеевич!
Входит Хомутов.
Батя! Отец! Мы ждем тебя.
Хомутов. А где же донское казачество?
Топилина. Скоро будет;
Хомутов. День добрый, Андрей Тимофеевич! Как хозяинуете?
Ажинов (рассеянно). Да вот понемногу... хозяиную.
Хомутов. Ноне хозяинувать надо особенно, с головой. Когда рядом такая красота появилась, донские казаки над пятнадцатым шлюзом коней на дыбки, как свечки, взвили, надо, чтоб весь тихий Дон, как песня, заиграл.