А Марфа уже перестала кричать. Хороший это знак или плохой, думать не хотелось. Да и не было времени. Архип остановился резко, как вкопанный, и Никита по инерции налетел на его широкую спину.
– Ты чего? – Голос егеря сделался тихим, почти ласковым. Даже не верилось, что вообще может так разговаривать. – Марфа, ты чего кричала?
Марфа стояла, притулившись спиной к темной стене сарая, и прижимала к груди сложенные лодочкой ладони.
– Ничего… Все хорошо… Архип. – Казалось, для того чтобы назвать егеря по имени, ей пришлось сделать над собой усилий. – Я просто испугалась.
– Чего ты испугалась? – Архип к церемониям и фанабериям не привык, он уже решительно разжимал ее ладони. – Что у тебя там?
– Все хорошо, только не убивай ее… Она не виновата, что я испугалась.
– Не убивай… – В голосе Архипа послышалась такая горечь, что всего на мгновение Никите стало его жалко. – Покажи.
– Она нечаянно… – Марфа говорила скороговоркой и пятилась. – Она врезалась в меня в темноте, запуталась в волосах… вот я и закричала. А на самом деле ничего страшного не случилось… Я сама виновата. Я от неожиданности ее ударила и, наверное, зашибла…
– Покажи! – повторил Архип требовательно, и Марфа нехотя, очень медленно разжала ладони.
На ее руке сидело нечто – черная клякса, обрывок темноты. И это нечто вроде как металось, порывалось взлететь, но не улетало.
– Летучая мышь. – В голосе Архипа не было никаких эмоций. И те, прежние, наверное, Никите просто почудились. – Ты столкнулась с летучей мышью?
– Так получилось. – Белые Марфины пальцы почти с нежностью гладили кожистые крылья существа. – Никто не виноват.
– Никто не виноват… – повторил Архип, отступая.
– Какая мерзость. – Послышался из темноты голос Анжелики. – Они же переносчики инфекций и вообще вампиры!
– Кто бы говорил! – тут же поддел ее Леший. – Сама-то небось со своим ангелочком даже спишь.
– Это совсем другое! Как можно сравнивать?
– Это одно и то же. – Пятачок перед сараем осветил желтый свет от керосинки, что держала в руке баба Маланья. – У каждой свой зверь. Теперь и у нее тоже. – Она ткнула пальцем в подслеповато щурящуюся Марфу, повторила: – Теперь и у нее.
– Я ей крыло, наверное, сломала, – сказала Марфа встревоженным шепотом. – Обращалась она исключительно к бабе Маланье.
– Покажи-ка! – Старушка поднесла лампу поближе к обрывку черноты в Марфиных руках, без страха и без отвращения прощупала сначала одно крыло, потом другое.
– Все с ней хорошо.
– Но она не улетает.
– Она не улетает, потому что хочет быть с тобой. Теперь это твой зверь. Уж какой есть…
– Я понял! – неожиданно громко и весело сказал Леший. – Это фамильяры!
– Кто? – Обернулся на него Никита.
– Фамильяры! – Леший улыбался. – У каждой уважающей себя ведьмы должно быть животное-фамильяр. Ну, типа, домашний питомец, только поумнее.
– В Интернете прочитал? – спросила Анжелика язвительно.
– В кино увидел. В каком-то сериале.
– Значит, в сериале? Понятненько! А я уже начала было думать, что ты нормальный.
– А я тебя нормальной вообще никогда не считал!
– То есть ты сейчас снова пытаешься нас убедить, что мы ведьмы?
– За других не скажу, а вот ты точно ведьма! – буркнул Леший. – Ведьмища! Баба-яга и кикимора в одном флаконе!
Он не стал дожидаться ответного удара, решительно толкнул дверь сарая.
– Все, я спать! – послышалось из темноты. – С меня на сегодня хватит.
Архип курил сигарету за сигаретой и все никак не мог накуриться. Когда ему предложили, практически навязали это дело, он понимал, что будет тяжело, но он не знал, что настолько.
Искупление… Вот ведь и не в чем ему себя винить, а все равно на душе – мрак. Девчонка эта… как посмотрит своими зелеными глазищами. Лучше уж сразу об стенку! Раз – и нет раба Божьего Архипа Белобородова.
Уже тогда нужно было понять, кто она такая на самом деле. Почему вернулась оттуда живой. Почему оба они вернулись. Посмотрел бы тогда Архип на нее внимательнее, все бы сразу понял. Но он не посмотрел. Не смог он ей тогда в глаза взглянуть. Боялся, что увидит в них пламя разгорающегося погребального костра. Тени от вороньих крыльев боялся увидеть.
Или пожалел? Вот просто по-человечески пожалел? Он же не зверь какой, а она девчонкой совсем была. Ей такая ноша разве под силу?
Под силу. Если на той стороне побывала, если вернулась и потаенный ключ сумела разглядеть, значит, непростая девочка. Ох, непростая! Из тех, про которых отец Архипу рассказывал. А отцу – дед. Рассказывать-то рассказывали, а вот никто их в жизни своей не видел. Тех, кто, как они, пограничники, могут ходить на ту сторону. Тех, кого им самой судьбой назначено защищать.