Поэзия
Чистая страница,
Как ты хороша!
Тихо умилится
Над тобой душа.
Не хранишь пера ты
Грязноватый след,
Что, тоской объятый,
Наплетет поэт.
Счетов и посланий
Ты не знаешь яд,
Ты чиста, желаний
Возбуждая ряд.
ДЬЯЧОК ИВАН КОЗЯВКА (Ум. 1905 г.)
«Тихий наш отец Иаков…»
Тихий наш отец Иаков
Возлюбил душою раков.
Попадья ворчит:
Экий стыд!
Вечно рясу мочит в речке,
И белье висит у печки.
Но отец молчит,
Все сопит
И, за печкою поплакав,
Вновь бежит на ловлю раков.
Видение
Было нынче мне видение
По Господнему велению:
Три столпа узрел я каменных,
Три других напротив пламенных.
И вошед в сие строение,
Ощутил я вожделение,
Ибо, грешник, деву белую
Лицезрел окаменелую.
Глас раздался сокрушительный:
Се ты зришь сосуд губительный!
По Господнему велению
Был конец сему видению.
«Эх беда! Лежу, темно; не спится…»
Эх беда! Лежу, темно; не спится.
Все мутит и глотку жжет.
Встал я поискать ведро с водицей
И впотьмах пошел в обход.
Богородица! На стул наткнулся.
Так не пей, плешивый шут!..
Черт попутал. Вскоре я нагнулся
Ко лежанке: влага тут.
Да куды там — я мою старуху
Опрокинул впопыхах,
Та влепи с размаху оплеуху,
Не узнавши, что ль, впотьмах.
Загремел на утро отче: гнойно,
Обло чудище, свинья!
Ну достойно, чина ли достойно?
— Не достойно, — молвил я.
КЛЕМЕНТИЙ БУТКОВСКИЙ (1891–1917)
Из книги «Кавалерийские победы»
«За горою село солнце…»
За горою село солнце,
Умирает тихо день.
Погрузилось Радохонце
В бледно-розовую тень.
Повели коней на речку,
Кухни поплелись вперед,
И полез опять на печку
Мой хозяин, идиот.
Увидав на печке спину,
Знаю: пробил час услад.
Тороплю мою Янину
Выходить в безлунный сад.
Вечер. Тихо. Сад в овраге.
Мы от мира далеки.
Набралися росной влаги
Белой розы лепестки.
Где взяла Янина розу?
Что смеешься и молчишь?
Не боишься ль, что угрозу
Вдруг исполнит старый шиш?
Как уйдет из деревушки
Воевать гусарский полк
(Слышишь, как вздыхают пушки,
Понимаешь в этом толк?)
Как уйдем, — прощайте ласки!
Старый срежет для острастки
Молодой своей козы
Здесь, в саду же, пук лозы.
Трубка
О, долгий путь! В усталой позе
Сидишь и куришь натощак.
Как ароматен на морозе
Медовый английский табак!
Голубизна дымка и снега
И пасмурная эта даль —
Такой покой, такая нега,
Такая долгая печаль.
Дорога круто убегает
На побелевшие холмы.
Голодный конь едва ступает,
Иззябли мы, устали мы.
Седло, в какой ни мерзнуть позе,
И бьет и давит, — все не так!
И только тешит на морозе
Медовый английский табак.
В отпуску
Ходить в гости со своим шкафом неудобно.
Мое сердце — большой шкаф.
Мне тесно в маленьких комнатах,
И я топчусь как медведь.
Душно. Нельзя курить,
Разговаривать только вполголоса,
И непременно, чтоб смешно.
А я слушаю, как бьется мое сердце —
Ужасный грохот! Чужих не расслышать слов.
Нет, лучше опять в поля,
Там тихо, гуляет ветер,
Ждет собачья могилка меня…