После яркого уличного света в кафе было совсем темно. Помещение выглядело куда более скромным и обшарпанным, чем ему помнилось. Бреннон стоял, как всегда, за кассой, скрестив руки на груди. Его смазливая пухлая жена у другого края стойки подпиливала ногти. Джейк заметил, что они переглянулись, когда он вошел.
— День добрый, — поздоровался Бреннон.
Джейк почуял что-то неладное. Наверное, этот тип помнит, что он тут вытворял, когда был пьян, и смеется над ним. Джейк сразу словно одеревенел и насупился.
— Пачку «Тарджет», пожалуйста.
Но когда Бреннон сунул руку под стойку за табаком, Джейк увидел, что он и не думает смеяться. Днем лицо у хозяина не было таким суровым, как ночью. Оно было бледное, словно Бреннон не выспался, а глаза напоминали глаза усталого ястреба.
— Чего молчите? — проворчал Джейк. — Сколько я вам должен?
Бреннон, выдвинув ящик, положил на стол школьную тетрадь. Он медленно стал ее листать, а Джейк следил за ним. Тетрадь была больше похожа на записную книжку, чем на приходо-расходную книгу. В ней тянулись длинные столбцы цифр, сложение, деление и вычитание перемежались маленькими рисунками. Бреннон остановился на какой-то странице, и Джейк увидел в углу свою фамилию. Цифр на этой странице не было, только мелкие галочки и крестики. Поперек были нарисованы маленькие, пухлые, вразброс сидящие кошечки с длинными закорючками вместо хвостов. Джейк вгляделся и увидел, что лица у кошечек женские. И все они напоминают лицо миссис Бреннон.
— Галки — это пиво, — пояснил Бреннон. — Крестики — обеды, а тире — виски. Поглядим… — Бреннон потер кончик носа и прикрыл глаза веками. Потом он захлопнул тетрадь. — Примерно долларов двадцать.
— Ну, я их не скоро отдам, — сказал Джейк. — Но может, когда-нибудь вы их и получите.
— Торопиться некуда…
Джейк прислонился к стойке.
— Скажите, а что у вас тут за город?
— Обыкновенный город, — сказал Бреннон. — Примерно такой же, как всякий город нашего масштаба.
— А сколько здесь жителей?
— Тысяч тридцать.
Джейк распечатал пачку табака и скрутил себе сигарету. Руки у него дрожали.
— В основном хлопчатобумажные фабрики?
— Правильно. Четыре большие фабрики — это главное. Трикотажная фабрика. Несколько хлопкоочисток и пилорам.
— А сколько здесь платят?
— Да в среднем, пожалуй, десять-одиннадцать долларов в неделю, но время от времени фабрики, как водится, простаивают. Почему вы спрашиваете? Хотите получить на фабрике работу?
Джейк сунул кулак себе в глаз и сонно его протер.
— Еще не знаю. Может — да, может — нет. — Он расстелил на стойке газету и ткнул пальцем в объявление, которое только что прочел. — Думаю сходить туда и разузнать, что к чему.
Бреннон прочел и задумался.
— Ага, — сказал он наконец. — Я эту петрушку видел. Не бог весть что… парочка аттракционов — карусель и качели. Негры, рабочие и дети их обожают. И все это передвигается с одного городского пустыря на другой.
— Расскажите, как мне туда попасть.
Бреннон подошел с ним к двери и показал дорогу.
— Вы утром пошли с Сингером к нему домой?
Джейк кивнул.
— Что вы о нем скажете?
Джейк прикусил губу. Лицо немого стояло у него перед глазами как живое. Словно лицо друга, которого он давно знал. Джейка не оставляла мысль об этом человеке с тех пор, как он от него вышел.
— Я даже не знал, что он немой, — помолчав, сказал он.
Он снова зашагал по пустой раскаленной улице. Но шел он теперь не как чужой, попавший в незнакомый город. Он, казалось, кого-то искал. Вскоре он очутился в одном из фабричных районов на берегу реки. Улицы тут были узкие, немощеные и уже не безлюдные. Ватаги оборванных, тощих ребятишек играли, громко перекликаясь друг с другом. Двухкомнатные неотличимые друг от друга хибары подгнили, но так и стояли некрашеные. Кухонная вонь смешивалась с вонью сточных канав и уличной пылью. Слышалось негромкое шуршание водопадов в верховье реки. Люди молча стояли в проемах дверей и сидели на приступках. Они поворачивали к Джейку желтые непроницаемые лица. Он отвечал им взглядом широко открытых карих глаз. Шел он как-то подергиваясь и то и дело отирал рот тыльной стороной волосатой руки.
В конце Уиверс-лейн на целый квартал тянулся пустырь. Когда-то тут была свалка автомобильного лома. На земле до сих пор валялись ржавые части и выдранные из мотора трубки. В углу пустыря стоял прицеп, а рядом — карусель, полуприкрытая брезентом.