А видит Святой, он и так не пользуется большим у них уважением.
- Я знаю, что ты думаешь обо мне, Грегор. И я знаю, что ты думаешь о ней. Но я не могу убить собственную дочь. Пускай, она хотела убить меня... Возможно, ты поймешь меня, когда у тебя появится свой ребенок. Для тебя многие вещи тогда станут совсем другими.
Грегор не стал продолжать спор. Как бы ни хотелось добиться от отца какого-то жесткого и окончательного решения... Пока это не выйдет. И Лилиан так и будет сидеть где-то в уединенной келье под надзором монахинь и под присмотром гвардейцев.
Когда они вернулись в усадьбу Голдисов, отец сказался больным и ушел к себе в комнату. После ремонта (а в некоторых комнатах стоило говорить и о полной реставрации) в этом месте смело можно было принимать короля, который приезжал на переговоры, когда в каком-то пункте стороны подходили к согласию.
Грегор тоже чувствовал усталость. Ивтанцы очень уж напирали сегодня, да и все эти мысли о сестре... Он не прочь был отдохнуть, но изменил планы сразу, как увидел розовощекую пухленькую служанку в саду.
Когда все более-менее урезонилось и тогда уже новобрачная чита Голдисов решила переехать в Дурхам, Мирна предложила Энни, не раз помогшей им, стать ее личной служанкой. Граф Рэльс исчез, а князья взялись перевести на север и ее семью, так что она с радостью согласилась. Хотя не гнушалась поворчать на климат и грубоватых напористых мужчин (впрочем, Грегор был уверен, что последнее ей было даже по нраву).
Увидев ее в саду, князь Голдис, некогда граф Фаулз, понял, что Мирна вернулась от Ротты. А кто подарит ему больше сил, чем она?
И действительно, стоило пройти к ней, увидеть ее улыбку, как у него сразу открылось второе дыхание.
- Как дела? Имение еще остается моим или пора освобождать его для Грехан? - хотя внешне Мирна стала мягче и нежнее, ее слова и шутки ужесточились.
Но Грегор привык, что она время от времени его укалывает.
- Нет. Но она очень старается. Наверное, видела, какой чудесный ремонт я тут сделал!
Супруга иронично усмехнулась. Но тут ее лицо приобрело серьезность, пальцы сами собой сжались в кулак, и Грегор понял, что она собирается спросить о Лилиан.
- Вы... Вы с отцем поговорили?
Хотя он тысячу раз клялся, что сестрица больше не несет опасности, не мог упрекнуть Мирну. Ее волнение можно было понять. И можно было унять лишь одним способом... На который отец, наверное, уже и не сможет пойти.
- Он не готов что-то решать... Но тебе не стоит об этом волноваться, я гарантирую, что...
Княгиня перебила его, избавив его от необходимости повторяться:
- Что он сказал? - Лилиан не давала ей покоя, хотя в доводы супруга она верила. Но Мирне то ли хотелось расплаты, то ли просто понять, почему человек, натворивший столько дел, учинивший столько бед, до сих пор только ждет своего наказания.
Грегор выдохнул, слегка раздраженный, что приходится отчитываться, но ответил послушно:
- Что она его дочь, и я пойму его, когда стану отцем.
Мгновение княгиня сидела молча, обдумывая эти слова.
- Ты никогда его не поймешь, - заявила она вдруг решительно и взяла супруга за руку, - твой ребенок никогда не поступит так, как она.
- Наш ребенок никогда так не поступит, - согласился Грегор, с любовью вглядываясь в ее глаза.
Он нагнулся, чтобы поцеловать ее в чудесные пухлые губы, которые свели его с ума с первого взгляда, еще на том балу, и протянул руку, прикасаясь к ее чудесному, округлому и уже заметно выпирающему животу.
Все шло своим чередом. Что-то решалось, что-то оставалось неразрешенным. За спиной осталось многое, но что еще ждало впереди?
Грегор предпочитал не гадать.
Ведь он любит Мирну, свою жену. Он любит ребенка, которого она ему скоро подарит, и всех детей, которые будут у них в будущем. Он любит брата, отца, всех хороших людей, ставших частью его жизни. Он любит даже этот треклятый, жестокий, порой ужасно несправедливый и всегда совершенно непонятный мир.
Он любит, и это самое главное.
Конец