- Разве он не мог попросить отпуск? В самом начале было еще довольно спокойно, а у него была веская причина!
Все это время княгиня почему-то считала, что не имеет права осуждать Вильяма или обижаться на него. Ведь он воевал, он ежедневно подвергал себя опасности. Но когда Грегор сделал это вместо нее, спокойно, рассудительно, с уверенностью в собственной правоте, Мирна почувствовала себя свободной.
Если он позволяет себя упрекать ее жениха, то она тем более может это сделать!
- Ведь ему... Ему предлагали место в министерстве! - она мгновенно вспыхнула, ярость, сдерживаемая много лет, хлестнула наружу, - он мог и не отправляться на войну! Мог заниматься бумагами, документами, приказами! У его матери было плохое здоровье, у моего отца были проблемы... Я ведь просила его остаться, просила подумать! Но он даже не попытался! Ему нужно было «поступить по чести», нужно было «довести дело до конца»! - она вскочила и широко развела руками.
Ей хотелось кричать, хотелось громить все вокруг, хотелось драться.
Но это было бы глупо и неуместно. И никак бы ей не помогло. Поэтому она была рада, что Грегор тоже поднялся, покровительственно положил ладони ей на плечи и успокоил:
- Все хорошо, леди Мирна. Вы имеете право злиться... Но давайте разберемся во всем до конца, - он слегка надавил руками, заставляя ее снова сесть, - вы наверняка писали ему о смерти отца, да? - уточнил он, когда краснота сошла с ее лица, а глаза перестали угрожающе блестеть.
- Написала. Но он ответил, что не может приехать. Он принес соболезнования, конечно, и все такое, - она осеклась, выдохнула, чуть оголив белые зубки, и признала, - но это было совсем не то, на что я рассчитывала.
- Понимаю, - граф Фаулз кивнул.
- Потом я узнала о долгах отца. Он ведь скрывал это ото всех! И я снова написала Вильяму, снова просила его вернуться, помочь...
- И он снова отказал?
- Может, он действительно не мог, может, ему действительно не позволили бы... - Мирна внезапно начала его оправдывать. Ей ужасно хотелось, чтобы у Вильяма был весомый повод не помогать ей, ужасно хотелось иметь этому здравое объяснение. Ведь то, как она начала видеть это сейчас... Выглядело так, будто ее просто бросили.
Грегор стиснул губы, заставляя себя смолчать. Поведение Вильяма ему было совершенно непонятно. Если бы речь шла о войне на территории твоей страны, где если не будешь сражаться - твои близкие окажутся в лапах врагов, он бы еще понял. Но война с Рагонвойром была обычной дележкой территории в отдаленных землях. Обычная колониальная заварушка, которая лишь из-за ужасного руководства с обеих сторон привела к большим потерям.
На его взгляд, даже если тебя на отпускает начальство, но член твоей семьи страдает, находится в реальной опасности, можно найти способ вернуться домой и решить проблему. Можно в конце концов дезертировать и потом уж принять наказание, чем отказывать осиротевшей невесте на грани банкротства!
- Он лишь писал мне, что ему очень жаль, что когда он вернется, он все решит, но сейчас сделать этого не может, - Мирна болезненно усмехнулась, - а потом расписывал свои указания.
- Указания? - граф Фаулз нахмурился.
- У него был небольшой пунктик насчет почтмейстерский службы. Однажды там потеряли очень важное для него письмо и с тех пор он старался дублировать все свои послания. Так что в письмах, которые он писал мне, он расписывал указания для дворецкого у него дома. Знаете... Писал, чтобы тот не забыл в этом месяце пригласить к матушке врача, чтобы в случае финансовых проблем урезал доходы на садовника... Все в таком духе.
- Если он вел собственные дела дистанционно, то почему не взялся за ваши? - возмутился Грегор.
- В долгах моего отца до сих пор не могут разобраться, хотя тут уже сам король взял этот вопрос на контроль. Вероятно, на войне у Вильяма находилось время только на свою семью и ее дела.
Хотя этот момент показался графу Фаулзу не совсем ясным, он решил пропустить его и подвел княгиню к главному вопросу:
- Значит, вы ему писали и просили помочь, он отвечал, что не может и заодно дублировал указания. В какой момент начались проблемы?
Мирна напряглась всем телом, немного сощурилась, будто пытаясь посмотреть сквозь время и в точности вспомнить, как все было.
- В тот год приходило много писем. От банков, кредиторов, людей, которые давали отцу в долг. Потом к нам начали приходить, спрашивать, где отец, выяснять, кто и когда вернет им деньги. Было тяжело. И очень страшно, - она обхватила саму себя руками, будто замерзнув. Грегору ужасно захотелось ее обнять, но он понимал, что это может быть неуместно, - все эти посетители, все эти письма... Они сводили меня с ума. Не было ни на что сил, я понятия не имела, откуда взять помощь. Люди в Дурхаме относились ко всему с пониманием, но... И им нужно как-то жить. Поэтому вскоре и они начали приходить, спрашивать, узнавать, что будет дальше. А я не знала! Я не спала ночами, потому что не представляла, что делать и что будет дальше! И вот однажды в очередной раз пришла корреспонденция. Предписания, требования, угрозы... И письмо от Вильяма. Помню, я взяла его в руки, посмотрела и подумала: ну что он там мог написать? Очередные указания для его дворецкого? Зачем мне читать все это, когда рядом лежит куча других важных бумаг, в которых едва ли можно разобраться? И я отложила письмо на потом, - она устало потерла лоб, - потом пришло другое письмо вместе с другими бумагами, и я опять его отложила. Потом еще раз и еще. Он писал одно в месяц. У меня накопилось двенадцать. Где-то на пятый или шестой месяц приехал его дворецкий и попросил последнее на тот момент письмо, почта действительно дала осечку и не доставило то, что предназначалось ему. И знаете... Я отдала его не глядя! Даже не подумала распечатать. Откладывать все эти письма почти что вошло мне в привычку. И то, что Вильям не писал ничего, что касалось бы меня, стало казаться обыденным и естественным. Я просто была его архивом, - последняя мысль отозвалась болью в сердце. Ей подумалось: она действительно собиралась выйти за человека, для которого ничего не значила. Точнее, значила, но очень мало. И она относилась к этому, как к чему-то естественному, считала, что это в порядке вещей.