Все это не вылезало у Мирны из головы весь вечер, хотя Явик всячески пытался вовлечь ее в разговор, а некоторые из его историй действительно казались захватывающими. А самое главное, каждая из его историй была пропитана севером, по которому она так скучала.
Даже когда закончился ужин, и ивтанец проводил княгиню до ее покоев, даже когда поцеловал на прощание ручку, ненароком заглянул в ее комнату и предпринял острожную попытку в ней задержаться, Мирна продолжала думать о предложении Грегора и пыталась принять решение.
Она и не помнила, как попрощалась с Явиком. Просто в один момент в голове прояснилось, и Мирна вдруг поняла, что уже довольно поздно, что назначенный час уже совсем близко, серебряный свет луны заливает комнату, а сама княгиня, как обезумевшая ходит кругами, не в силах приказать ногам остановиться.
Оставалось всего несколько минут до полночи…
А она так и не определилась.
Стоит ли ей покинуть покои и в конце главного коридора встретиться с Грегором?
Или лучше забыть об этом?
Он ждет ее, но сомнения нарастали, сковывали, не давали спокойно дышать.
Мирна разрывалась, думала и думала, но когда старинные часы в главном холле загудели, возвещая о наступлении самого мистического часа ночи, она так и не определилась.
Княгиня вся дрожала. Ей хотелось остаться в кровати, спрятаться за тяжелым балдахином и, в довесок, укутаться в одеяло, как гусеница в кокон.
Грегор успел заслужить ее доверие, стал ее единственным союзником. В нем отчего-то она совершенно не сомневалась. И, казалось, что могло пугать ее сейчас?
Она боялась быть пойманной? Осмеянной? Едва ли сейчас это так ее беспокоило.
Скорее... Скорее, Мирна боялась, что граф Фаулз переступит черту, которую сама она еще не готова была переступить. Что одним необдуманным порывистым действием он перечеркнет все то, что назревало между ними. Что она его потеряет. А вместе с ним и свои надежды.
Но если она не придет на встречу сейчас, если заставит его прождать всю ночь, велик шанс, что все тут же закончится. Он обидится, а она не найдет объективное объяснение, почему не оказалась в назначенное время в назначенном месте.
Если она все же придет, вероятность, что все пройдет гладко, и Грегор поведет себя достойно куда выше.
Вот так просто. И нечего тут ломать голову да распускать сопли. Нужно идти.
Княгиня собрала заколкой длинные волосы, сейчас ей вдруг захотелось их убрать, которые ночью казались не рыжими, а темно-бордовыми, и затем мягкой поступью двинулась на выход.
Она открыла старую тяжелую дверь со всей осторожностью. Наверняка ее соседи спали, и Мирна не хотела быть пойманной на ночном свидании с мужчиной.
Даже сквозь мягкие туфли чувствовался холод каменного пола. Озноб заставил ее вздрогнуть и зажмуриться.
Когда она, наконец, дошла до места встречи, там никого не оказалось. Мирна обняла саму себя, боязно оглядываясь по сторонам.
А что если он не придет?
Нет, Грегор не такой. Он бы не сыграл с ней столь злую шутку.
Но что если та записка была написана не им? А Лилиан, например?
Нет, Джозеф не ладит с принцессой, даже побаивается ее. Они бы не работали сообща.
Но в чем тогда дело? Она пришла на несколько минут позже, Грегор уже должен был быть здесь!
Сомнения и тревоги вихрились у нее в голове, и она совершенно не заметила, как сзади кто-то подошел.
Пара сильных рук внезапно схватила ее за талию, и Мирна уж испуганно вскрикнула, но подкравшийся сзади быстро закрыл ей рот ладонью. Девушка ощутила как, вскипает кровь и мышцы наполняются энергией. Она задергала руками и ногами, пытаясь вырваться или хорошенько ударить обидчика. Но тщетно. Он был намного сильнее и ее сопротивления явно не доставляло ему больших хлопот.
- Ш-ш-ш, - прошептал мягкий голос, - это я.
Ее глаза расширились, как только она узнала его. Она и не могла не узнать его.
Никогда еще Мирна не чувствовала такого облегчения. В памяти вновь вспыхнуло то ужасное нападение, и ей уж подумалось... Подумалось, что этот кошмар повторяется.
Боги! И о чем только думал Грегор, вот так подкрадываясь?! Он перепугал ее до смерти!
Как же захотелось сейчас влепить ему пощечину!
Но стоило взглянуть на него и увидеть его по-милому виноватое лицо, гнев как рукой сняло.