Прижав колени к груди, зажмурившись, крепко стиснув губы, чтобы не выпустить наружу стон боли, она безудержно терла глаза, избавляя их от слез.
А они предательски продолжали капать, обнажая ее слабость и беспомощность.
- Все-таки обожглась, - вдруг раздался голос Явика.
Мирна почувствовала, как ее схватили за руки и отвели ладони от лица. Сквозь пелену соленой влаги она сумела различить, что ее пальцы и вправду сильно покраснели, а в парочке мест уже начали назревать небольшие мутно-белые волдыри.
- Куда ты полезла? Это все лишь кольцо! - бросил ивтанец ей со злостью.
Княгиня судорожно закачала головой, как бы показывая, что не намерена больше ни о чем говорить. Новый приступ отчаяния накатил на нее. Чтобы сдержаться и сохранить лицо, Мирна зажмурилась и отвернулась.
«Боги, умоляю... Пускай он уйдет! Пускай оставит меня!», - взмолилась она мысленно.
Явик тяжело дышал, всматриваясь в лицо княгини. Она была не в себе. Почти что сломлена. По-хорошему, по-мужски, по-человечески было бы оставить ее в покое. Но в груди все еще горела злость, а в голове крутились слова сестры, что нужно сделать все как можно быстрее.
И он решил довести дело до конца.
- Никто не знает о вашей помолвке, - желание добиться своего позволило ему не почувствовать, как ноет от вины сердце, - она не имеет под собой никаких оснований. Я имею право сделать предложение. И я жду ответа.
Мирна попыталась вырвать руки из его хватки. Но Явик оттого только сильнее сжал их и еще и притянул княгиню поближе.
Такой слабой она никогда еще себя не ощущала. Боги! Какое же ужасное, отвратительное чувство!
- Прошу, оставьте меня, оставьте! - она дошла до той степени отчаяния, когда уже не считаешь позорным умолять.
- Послушай, Мирна. Послушай внимательно, - ивтанец перешел на «ты», посчитав, что так она лучше все уяснит, - ты прекрасно знаешь, что мне нужно. Я говорил тебе прямо. Я хочу, чтобы Дурхам вернулся в Ивтан. Я хочу эти земли. И есть два варианта, как я их получу, - каждое его слово звучало, как удар молота по размягченному, пока еще хрупкому металлу, - либо я приду туда, как полноправный хозяин, либо как завоеватель. И если хозяин постарается сделать все, чтобы его люди, его подданные были в здравии и благополучии, то завоеватель стремиться лишь смести все с лица земли и построить свой дом на руинах врага. От тебя, Мирна, только от тебя сейчас зависит, кем я приду в Дурхам.
Он резко выпустил ее руки, и княгиня только теперь поняла, как кружится все перед ней, как земля уходит из-под ног.
Хотя она сидела на коленях, все равно не смогла удержаться и оперлась ладонями о пол, лишь бы не упасть, не распластаться по холодному камню, как брошенная кукла.
- Я позову доктора, чтобы тебе обработали руки, - ее обреченный вид, боль в ее глазах позволили чувству стыда стать сильнее и ощутимее ярости и жажды утолить свои амбиции. Явику подумалось, что он ужасный человек... Но сказанного не воротишь, к тому же... Сказать и сделать это нужно было. Он поднялся и тяжелым шагом направился к дверям. У выхода ивтанец притормозил, посчитав, что должен выставить ей четкие сроки, - утром я буду ждать твоего ответа. Подумай обо всем хорошенько. Я... Я не хочу причинять тебе вред, - вдруг он ощутил необходимость оправдаться, - я просто делаю то, что должно. Это не всегда хорошо и не всегда просто.
Мирна не шевелилась, будто бы затаившись. Над ней словно бы надругались, так ужасно, так скверно она сейчас себя чувствовала.
И все что она хотела, это чтобы Явик, наконец, свалил из ее покоев, чтобы оставил ее, чтобы скрылся с глаз долой!
Когда за ним захлопнулась дверь, Мирна почувствовала себя освобожденной... Но лишь на секунду. Ярче всего в мыслях вспыхнул ультиматум Явика. Угроза, от которой кровь стыла в жилах. Предложение, которое вынуждало отречься от своей любви.
Боги... Она не знала, что делать.
Глава 18
- Знаешь, почему она все еще жива? - выговорил Грегор, вглядываясь в сестру не моргая.
Впервые с момента его прихода в покои королевы Лилиан как-то на него отреагировала: медленно перевела взгляд с неподвижной, тяжело дышащей матери, которая до сих пор еще не пришла в себя, хотя шел уже второй день с момента отравления, на брата.
Ее глаза выражали усталость, граничащую с измождением, напряжение и горе. Они как будто стали в два раза больше, то ли от упрямо сдерживаемых слез, то ли от заметного похудания на нервной почве.