– Беван не виноват, это я спросила его о… тебе и Регине.
– Вот поэтому я и рассказываю тебе всё здесь и сейчас, пока ещё кто-то столь же умный и не в меру осведомлённый не поделился своей версией тех событий, – неожиданно мужчина замер, нахмурился сильнее, прислушиваясь к чему-то, неслышному мне. Мимолётно коснулся указательным пальцем своих губ, снял меня с подоконника и отодвинул глубже за портьеру.
Я торопливо забрала ридикюль, лежавший почти на самом виду.
Тихий стук двери, шаги по столовой.
– Надеюсь, здесь достаточно уединённо?
Рейнхарт.
Я едва сдержала дрожь, и Нордан осторожно прижал меня к себе.
– Да, вполне, папа, – прозвучал голос… Веледы.
Мы переглянулись удивлённо. Выходит, Веледа всё же считает Рейнхарта своим отцом?
– Так что это за срочная и конфиденциальная беседа?
Вновь лёгкие, суетливые шаги, стук каблуков, шорох платья – должно быть, Веледа прохаживалась по помещению, то ли собираясь с мыслями, то ли медля в нерешительности.
– Папа, я… я давно хотела спросить тебя… – шаги стихли – девушка замерла. – Что стало с моей матерью?
Несколько секунд паузы настороженной, подозрительной.
– Я уже рассказывал тебе – она умерла вскоре после твоего рождения, – Рейнхарт говорил сухо, недовольно.
– Почему она умерла, когда именно, при каких обстоятельствах? Она знала… обо мне? Я имею в виду, она знала, что я жива? Бывает ведь, что дети рождаются мёртвыми или умирают в младенчестве… особенно в те годы, когда детская смертность была много выше, а уровень медицины куда как ниже. Вдруг тогда произошла ошибка, и она решила, что я… умерла?
– Знала. И защищала тебя до последнего, несмотря на свою потерю.
– Какую… потерю?
Новые шаги, но чуть тяжелее, медленнее.
– Перед своей смертью твоя мать… потеряла близкого ей человека, – даже не видя Рейнхарта, я чувствовала, как он взвешивает каждое слово, как отмеривает правду. – Его гибель обернулась для неё тяжёлым ударом, но всё же она нашла в себе силы и бросилась к кроватке дочери, готовая сделать что угодно, лишь бы спасти дитя. Там её и настигла стрела – возле твоей кровати.
Я закусила губу, пытаясь сдержать слёзы, ужас, жалость к маленькой девочке, на глазах которой убили её мать. Нордан успокаивающе погладил меня по волосам.
Так они избавились от родителей Веледы – сначала убили отца, я уверена, того самого собрата, управлявшего ветром, о котором рассказывал Дрэйк. Затем мать, сломленную потерей любимого, но не забывшую о дочери. И сделал это сам Рейнхарт, собственными руками оборвал жизнь собрата и его пары. Я вспомнила вдруг давнее, оброненное невзначай замечание Рейнхарта, что почти все убитые им лунные были беременны.
Почти все. Но одна из них всё-таки успела родить, привести своё дитя в этот жестокий, равнодушный мир.
– Ты горько плакала, хотя и едва ли осознавала в полной мере, что произошло. Я забрал тебя, спрятал ото всех, защищал и оберегал всю твою жизнь. Ты никогда ни в чём не нуждалась, ни в чём не знала отказа. У тебя было всё самое лучшее, что только может пожелать сначала девочка, а потом и юная девушка. Благодаря мне ты была надёжно скрыта от братства, благодаря мне ты прожила уже больше двух веков, не потеряв своей красоты и молодости. Я сделал всё возможное, чтобы трагедия, подобная случившемуся с твоей матерью, больше никогда не повторилась и тем более не вошла снова в твою жизнь, так глупо, бессмысленно её закончив. И что же я вижу теперь? Ты странно себя ведёшь, задаёшь странные вопросы, в твоём голосе я слышу подозрения и сомнительные намёки. С чего вдруг тебе потребовалось побеседовать о женщине, которая умерла давным-давно, которую ты даже не помнишь, да ещё и разговор ты заводишь посередь императорского бала, словно нет более подходящего времени и места?
Надо вмешаться, пока Рейнхарт не причинил вреда Веледе, и я пытаюсь выйти из-за портьеры, но Нордан крепче сжимает меня в объятиях, удерживая на месте.
– Как её звали? – голос Веледы тих, глух.
– Что? – старший растерялся на мгновение.
– Как звали мою маму? У неё ведь было имя?
Опять пауза, на сей раз выжидающая, напряжённая.
– Было, разумеется.
– Так как её звали?
– Не знаю.
Смешок, короткий, горький.
– Ты, тот, кто всю мою жизнь называл себя моим отцом, кого я искренне считала своим папой, и даже не знаешь имени женщины, родившей тебе ребёнка? – голос девушки звучит всё громче, всё звонче, и я понимаю, что она сама с трудом сдерживает рыдания, отчаянные, безысходные. – Или я попросту не твоя дочь? Дитя другого собрата ордена и девушки из лунных, да?