Я тоже обернулась, нашла взглядом неподвижную чёрную фигуру на троне. Очевидно, что императрица, как и почти все присутствующие в зале, наблюдала внимательно за нами, за разговором с Рейнхартом. Понимала ли, чем могла закончиться вполне невинная на посторонний взгляд беседа? Осознавала ли, как рискует жизнью дочери, своей, подданных и гостей, поддерживая отношения со старшим членом братства? Или союз с Рейнхартом для Катаринны превыше всего?
– Расскажешь по пути домой, – заметил Дрэйк и повернулся к наследнице. – Ваше императорское высочество, прошу нас простить, но нам придётся покинуть бал несколько раньше срока.
– Да-да, конечно. Послезавтра на Эллоранском ипподроме пройдут Императорские скачки, в этом году приуроченные к визиту принца Антонио. Буду рада видеть вас всех в императорской ложе.
– Благодарю за приглашение, Ваше императорское высочество. Разумеется, мы с удовольствие посетим это мероприятие, – Дрэйк почтительно склонил голову.
– Доброй ночи. Леди Ориони, Нордан, – Валерия кивнула нам и, потянув Пушка за ремни, удалилась.
Я присела в реверансе, Нордан же проводил девушку и пса неприязненным взглядом.
– Очередные тайные переговоры с будущей императорской четой?
– Кто-то должен поддерживать связи с потенциальными союзниками. Предлагаешь возложить эту обязанность на тебя?
– Премного благодарен, но вряд ли нам пригодятся их трупы.
– И я о том же подумал.
Хорошо, что мы наконец возвращаемся домой. Я устала, не физически – морально. Неизвестность, ожидание ответных действий противника, поиск подвоха в каждом жесте, в каждом слове окружающих выматывали, словно я весь день без передышки занималась множеством срочных и важных дел. И я не могла не думать о Веледе, узнавшей вдруг правду о близких, об истинной причине гибели своих родителей, оказавшейся среди руин привычного мира, в единый миг разлетевшегося вдребезги.
Не могла не думать о Регине, затерявшейся бесследно среди гостей или вовсе исчезнувшей в глубинах дворца, о том, что связывает ламию с Эрином и Пейтоном.
О последних репликах Рейнхарта. Неожиданно за словами старшего я увидела даже не откровенную угрозу, но намёк, пренебрежительное напоминание, что он, Рейнхарт, не все карты выложил на стол, не все их разыграл, придерживая козырной туз на крайний случай.
А ведь со дня на день Тайя привезёт Звёздочку…
* * *
Веледа
…Я знала, она рядом. Ждала меня, как прежде, на этом огромном лугу, среди пёстрого разнотравья, под безоблачным небом. Сидела на тёплой земле, окружённая высокими зелёными стеблями и листьями, и плела венок из собранных цветов, яркой охапкой лежащих на её коленях.
Это сон. Старый, забытый сон, преследовавший меня, когда я была маленькой. В нём я шла к ней, снова и снова, бежала, звала, кричала до хрипоты, не слыша собственного голоса. Видела её стройную фигуру в белом платье, видела, как тонкие пальцы ловко переплетали стебельки цветов, даже видела длинные тёмно-каштановые волосы, рассыпанные по плечам и спине, и тень нежной, любящей улыбки, но не могла различить черт её лица. Позади всегда светило солнце и лицо её странным образом терялось в слепящих золотых лучах, скрывалось в них, словно под маской. И мне никогда не удавалось приблизиться к ней, сколько бы я ни шла и ни бежала.
Никогда не удавалось дозваться, сколько бы я ни кричала.
Между нами всегда оставалось расстояние, позволявшее мне видеть её. Расстояние, которое я не могла преодолеть, чтобы коснуться её, обнять, посмотреть в лицо.
Папа говорил, я похожа на неё, на мою маму.
Папа…
Убийца моих родителей.
Нет больше ни луга, ни солнца, ни женской фигуры среди цветов. Есть серая долина за гранью, под низким, серым же куполом, лишь отдалённо похожим на обычное, затянутое тучами небо.
Безликие тени с пустыми глазами.
И я одна из них.
Когда-нибудь я усну и больше не проснусь. Грань зовёт меня, желает забрать себе ту, кто уже давно в большей степени принадлежит ей, нежели миру живых.
Нельзя играть с царством мёртвых, нельзя…
Я не хочу возвращаться туда, не хочу умирать!
Мало кто хочет, но никому не дано ускользнуть от власти времени и смерти, изменить естественный порядок вещей…
Я не хочу! Мне страшно, страшно до безумия, до истерики, что клокочет внутри, рвётся на волю рыданиями, криками.
Ты не умрёшь, моя роза. Если будет на то твоё желание, ты сможешь жить долго, очень долго.
Папа… это существо убило моих родителей! Ничего этого не было бы, если бы он не убил их, не отнял у меня семью и нормальную жизнь!