– Интересно, и на какие средства оплачиваются частые балы и услуги колдунов? – вполголоса удивилась Лиссет.
– Как обычно – налогоплательщиков.
Подобно Эллоране, дворец не изменился. Величественное белое здание, декоративные башенки по углам синей крыши, длинная, ведущая к парадному входу лестница. Негромкая музыка и люди, поднимающиеся по покрытым алой ковровой дорожкой ступенькам. Когда-то от красоты дворца захватывало дух, и я видела перед собой ожившую вдруг сказку, сбывшуюся неожиданно мечту. Дворец, бал, Дрэйк рядом, трепет и восхищение дебютантки. Сегодня я смотрела на холодный, заслоняющий вечернее небо фасад, равнодушные профили кариатид, позолоченный герб правящей династии – двуглавый, свернувшийся тугими кольцами змей, – и ощущала остро, что это тюрьма. И колдуны, стоящие при входе наравне с лакеями и гвардейцами, проверяющие каждого гостя, словно бдительные стражники, лишь усиливали странную эту ассоциацию. Нас, как и других прибывающих, попросили остановиться и человек в чёрном, застёгнутом наглухо костюме обошёл нас кругом, бормоча что-то неразборчивое себе под нос и встряхивая непонятным предметом на длинной ручке, более всего похожим на детскую трещотку. Мы с Лиссет наблюдали за действиями колдуна настороженно, Беван – насмешливо. Умолкнув, человек сделал знак гвардейцам и те развели скрещенные перед нами пики, пропуская.
– Это что такое было? – шёпотом уточнила лисица, когда мы, миновав портик и охрану, направились по короткой галерее к бальному залу.
– Проверяли, не пронесли ли мы с собой что недозволенное, не имеем ли намерений каких нехороших в отношении монархов, – объяснил Беван.
– Лучше бы приглашения проверяли.
– Приглашения – дань элементарной вежливости. Да и если оно не именное, то подделать его особого труда не составит, тем более при наличии образца.
Галерея с колоннами, широкая, освещённая люстрами, отчего-то кажется тюремным коридором, с дверями камер по обеим сторонам, и люди идут неторопливо, словно не замечая ни темниц, ни томящихся в них узников.
Тот же огромный зал с окнами, выходящими на реку. Те же три пустых кресла на возвышении под красным бархатом. И гости будто те же, что и тогда, разве что женщины одеты немного иначе. Только теперь собравшиеся не пугают меня, но кажутся лишними, мешающимися. Музыка и голоса не позволяют сосредоточиться, разложить ощущения, как нитки для вышивания, по цветам. И всё же я, держась крепко за руку Бевана, опускаю ресницы, разбираю упрямо чувства-мотки, вычленяя нужный.
– Он здесь, – произнесла я наконец.
– Кто – Дрэйк? – спросил Беван. – Должен быть.
– Нет. Норд. Не в этом зале, а где-то во дворце, – и мне по-прежнему трудно объяснить, откуда приходит знание это, непоколебимая уверенность.
– То есть всё это время он так и был здесь? И его никуда не перевозили? Или Дрэйк хорошо выполняет свою работу, или Рейнхарт всякий страх потерял.
– А смысл его перевозить, если, как ты говорил, Рейнхарт не уезжает из империи? Так хоть практически перед глазами, – возразила Лиссет.
Небольшой круг по залу. Беван между нами, словно повелитель страны за Восточными горами, в окружении любимых цветочков своего гарема. Лисица всматривалась в лица, хмурилась иногда, Беван улыбался беззаботно, даже кивал кому-то, словно мы прибыли на бал по личному приглашению императорской семьи, словно нет прошедших трёх лет, словно мужчина не умер ради ухода из братства. По нам скользили взглядами равнодушными, удивлёнными, недоверчивыми, но не подходили, не спрашивали, не уточняли. Едва ли кто-то помнил меня, однако Лиссет наверняка знали многие и уж тем более не забыли бывшего собрата.
Новое ощущение вплелось аккуратно, легло рыжей нитью, наполнило лёгкие ароматом сандала и лета. Я вздохнула глубоко, дёрнула Бевана за рукав фрака, вынуждая остановиться. Лисица поморщилась с досадой, я же ждала, отмечая, как стихли вокруг нас шепотки, как расступились находившиеся рядом гости.
Тревожно. Страшно до дрожи, до холода по спине. Вдруг я действительно больше ничего для него не значу? И если так, то смогу ли отпустить, как отпустил он когда-то? Хватит ли сил смириться с подобным исходом или я слишком слаба для такого великодушного шага?