– Вы тут погуляйте немного, Дрэйка отловите, а я отойду на пять минут, – произнёс Беван и, прежде чем Лиссет успела возразить, ушёл.
– Какого… – начала лисица возмущённо, но я взяла подругу под локоть, потянула в другую сторону.
– Пусть идёт. Ничего с нами не случится за несколько минут, – и в зале полно людей. Где-то здесь Дрэйк, и Пушок меня не забыл.
– Ладно. Давай поищем столы с закуской.
Мне сгодятся и столы. Знаю, что Нордан скрыт в недрах дворца, и едва сдерживаю желание броситься на его поиски. Останавливает не необходимость быть сейчас в этом зале, но трезвая мысль, что, где бы ни спрятали Нордана, вряд ли туда можно проникнуть легко и беспрепятственно. Дворец слишком велик, чтобы я могла найти мужчину, ведомая лишь интуицией, смутным осознанием.
Я хочу увидеть Дрэйка, хочу поговорить с ним без свидетелей, без чужих жадных глаз и ушей. Хочу понять, что произошло за эти годы с ним, с нами. И я так и не сказала, что люблю его. Нордану призналась, а Дрэйку не смогла.
С Норданом мне легче, хотя до сих пор не могу объяснить почему.
Кажется, в прошлый раз столов было больше. И блюд тоже.
– Всё-таки поиздержались, – Лиссет оглядела критично содержимое тарелок, подцепила двумя пальчиками маленькую розовую креветку. Прожевала задумчиво. – Зато Виатта, поди, уже озолотилась на таможенных пошлинах, учитывая, что безопасно ввозить что-либо в империю можно только через границу с ней.
– Леди Ориони.
– Те же и стол, акт второй, – пробормотала лисица, и мы обернулись к подошедшей Хейзел.
Мне странно слышать из уст графини обращение «леди Ориони», официально-сдержанное, вежливое, без лишних ноток и двусмысленностей. Странно видеть Хейзел, в спокойном, самую каплю любопытном взгляде которой нет той высокомерной, презрительной девушки, что осталась в моей памяти.
– Где ваш кавалер, графиня? – уточнила невинно Лиссет.
– Дрэйк к тебе не подойдёт, – ответила Хейзел, обращаясь ко мне. – Не здесь и не при этих людях.
– А тебе разве можно? – вслед за графиней лисица перешла на «ты», добавила язвительности в голос.
– Никто не ждёт, что пассия нынешняя будет кидаться с дружескими объятиями на пассию бывшую, – уголки губ Хейзел дрогнули в усмешке. – Поэтому за нами наблюдают, но не столь пристально, как наблюдали бы за твоей беседой с Дрэйком.
Понимаю, что графиня права, однако ощущаю укол в сердце.
Пассия нынешняя. Бывшая.
Разве могли его глаза соврать?
– Ты у нас, посмотрю, неплохо устроилась: нынешняя пассия Дрэйка, живёшь с ним, в свет выходишь, – перечислила Лиссет. – И о ребёнке твоём мы наслышаны, так что можешь не стараться и не хвастаться, рассказывая, как тебе повезло и как ты отхватила всё лучшее.
– И не собиралась. Но мне действительно повезло. После вашего бегства я оказалась в трудном положении: беременная и в немилости у императрицы, – графиня улыбнулась грустно. – Катаринна не особенно благоволит тем своим дамам, которые имели неосторожность забеременеть, будучи у неё на службе.
– Об этом, в общем-то, известно, – пожала плечами лисица. – Оно и понятно – как использовать фей по… м-м, назовём это прямыми профессиональными обязанностями, если фея в интересном положении? Меня только удивляет, почему ты не решила возникшую проблему традиционным способом? Среди дам Катаринны это в порядке вещей.
– Я не захотела. Передумала в последний момент, уже сидя в приёмной у врача, и после так и сказала императрице, что решила оставить ребёнка. Вскоре я получила задание, обозначенное как моё последнее. Догадываетесь, какое?
– Убить меня во время того ужина во дворце три года назад, – прошептала я.
– Ранить, – поправила Хейзел. – О твоём убийстве не шло и речи, приказ был чёткий и ясный – только ранить. Нордан и Дрэйк сидели рядом с тобой, и уже тогда я заподозрила, что с заданием не всё ладно. Даже с учётом того, что меня убедили в бездействии Дрэйка, риск был слишком велик. Рядом с тобой ещё оставался Нордан, и не стоило ожидать, что он вовремя отвернётся – я видела, как он ухаживал за тобой, как внимательно следил за остальными присутствующими, и это его «моя женщина». До сих пор не понимаю, почему он не убил меня. Промахнулся? Вряд ли. Позже я узнала, что Катаринна и Рейнхарт решили завалить двух оленей одной стрелой. Рейнхарту нужна была проверка для Дрэйка и отвлекающий манёвр для Нордана, а Катаринне – кусок пушечного мяса и возможность избавиться от дамы, пренебрёгшей негласным правилом. Знали, что Нордан может убить меня только за попытку причинить тебе вред, – графиня вздохнула, перебирая рассеянно чёрные складки на юбке. – Будь я замужем, или при женихе, или хотя бы имей надёжного покровителя, то ситуация, возможно, сложилась бы иначе, но у меня не было ни того, ни другого, ни даже третьего, и потому меня без малейших сожалений пустили в расход. Дальше стало хуже. Меня ожидала ссылка в деревню без возможности вернуться когда-нибудь ко двору и жизнь фактически в нищете, потому что за невыполненное задание наша добрая императрица собиралась лишить меня состояния, оставив жалкие крохи, – сама-то я из семьи небогатой и неродовитой и почти всем обязана Катаринне. Дрэйк внезапно вступился за меня, заявил, что с некоторых пор нас связывают близкие и тёплые отношения, что он готов позаботиться обо мне и ребёнке и что его не волнует, кто отец моего сына. Странно, но Рейнхарт поддержал его, и Катаринна вынужденно оставила меня в покое, не тронув мои деньги. Правда, с частью недвижимости пришлось расстаться, надо же как-то возместить короне ущерб от моего вопиющего неповиновения и неточной руки мятежного Нордана. Мы с Дрэйком заключили соглашение: он защищает меня и моего ребёнка от императрицы, от других мужчин, желающих воспользоваться моим уязвимым положением, от света с его ядовитыми языками, а я обеспечиваю Дрэйку видимость его занятости конкретной дамой. Мы живём в одном доме, но спим в разных спальнях, более того, Дрэйку не интересны другие женщины, ни в качестве постоянной любовницы, ни одноразовой, а о его пренебрежении публичными домами было известно и раньше. Хотя, не скрою, первое время, особенно когда я не могла посещать балы, ему многие оказывали весьма недвусмысленные знаки внимания.