Но откуда Пейтон узнал о нас? Понял по тому незначительному эпизоду на улице? Или следил за нами? И визит Пейтон наносил именно тогда, когда мужчины уехали на собрание братства, не помню уже точно, в тот же день или на следующий.
– Этот господин Лэнгхэм сказал тебе что-то ещё?
– Нет.
– Ты уже виделась с Дрэйком?
– Да. Но встреча была совсем короткой. Дрэйк передал инструкцию, где и как мы сможем встретиться завтра. Время, схема проезда. Беван сказал, что это за городом.
– Передай Дрэйку, чтобы пошевеливал зад… поторопился. Мне не улыбается торчать здесь, зная, что там ты в опасности и тебя некому защитить.
– Я не одна. Со мной Лиссет…
– О да, лисичка надёжная защитница, не спорю.
– И Беван.
– Бев оказался ещё безумнее, чем я. Ты знаешь, что его пафосное заявление не входило в план Дрэйка?
– Знаю, – кивнула я. – Но Беван сумел покинуть братство по-настоящему, он искал и нашёл способ. Он теперь смертный, как я или Лиссет. Только ради освобождения от круга ему пришлось умереть и воскреснуть.
Нордан нахмурился, коснулся ладонью моей щеки.
– Для нас такой вариант вряд ли возможен.
– Почему? – спросила я и поняла вдруг.
– Из-за тебя, – отвечая на мои мысли, объяснил мужчина. – Беван ни с кем не связан, ему нечего терять и некем рисковать.
Мы же связаны. Если Дрэйк или Нордан умрут, пусть и ненадолго, пусть я и буду знать о благоприятном исходе, но я почувствую боль их и свою. И неизвестно, не убьёт ли она меня.
Нордан улыбается уголками губ, и мне чудится горечь поздней осени, сдающейся под неумолимым дыханием зимы. Слышу девичий смех под самой галереей, оборачиваюсь…
Аромат кофе, далёкие голоса, утренняя суета.
Запах большого, шумного, многолюдного города, который почти не замечаешь, живя подолгу среди него. Но когда возвращаешься из деревни, запах преследует, скулит уличным попрошайкой. Заполняющие друг друга автомобили и дороги, теснящиеся дома и люди.
Я перевернулась на бок, натянула одеяло на ухо, пытаясь приглушить доносящийся с улицы шум. Надеюсь, у Дрэйка есть план по пробуждению Нордана, потому что в противном случае я отправлюсь на его поиски сама, ведомая запахом, невзирая на трудности, препятствия и возможную охрану. Знаю, подобный поступок глуп и безрассуден, но это лучше, чем бездействие, чем ожидание, чем эти сводящие с ума сны. Наверное, Нордан прав, когда решил лишний раз не тревожить меня во сне.
Вдали было легче, проще. Теперь мы рядом, но между нами пропасть более глубокая, чем настоящее расстояние. И всё же я готова рискнуть, готова прыгнуть, лишь бы преодолеть её.
Глава 4
Веледа
Спала я даже не плохо – отвратительно. Обрывки сновидений мешались в кашу, невкусную, комковатую, перемежались воспоминаниями о маскараде и встрече за гранью. В первую минуту тяжёлое пробуждение показалось спасением, но едва я встала с кровати и дошла до ванной, как стало хуже.
Вернулись воспоминания о вчерашнем вечере.
О Беване, увидеть которого в этом мире я уже не чаяла.
О запахе, быть которого не должно.
Обо мне самой, смущённой, растерянной, встревоженной этой нежданной встречей.
Папа, как обычно, встал раньше меня и уехал во дворец, поэтому завтракала я в одиночестве, думая о Беване. Как он смог, как выжил, вернулся? Я знала, что он покинул братство почти три года назад, предав собратьев, но выяснить подробности не удалось – отец не распространялся о произошедшем, а я не хотела рисковать, вызывая подозрение лишними расспросами.
Беван был не один. С леди Айшель Ориони. Имя показалось знакомым, но я не помнила, когда и при каких обстоятельствах слышала его.
И с другой девушкой, высокой, рыжеволосой, зеленоглазой.
Сразу с двумя.
Похоже, Беван по-прежнему верен себе. Легкомысленный бабник, не пропускающий ни одной юбки, ни одного хорошенького женского личика. Наверное, запах – единственное, что сохранилось в его памяти обо мне.
С некоторых пор у собратьев отдельные комнаты в императорском дворце, обустроенные под контору. Папин кабинет и приёмная, кабинет Дрэйка, небольшое помещение под временный архив, переговорная. Длинная внутренняя галерея соединяла комнаты с остальной частью дворца, но в корпусе есть свой выход к выезду через Восточные ворота.
Во дворец я поехала неохотно. Желания работать нет, и я вполне могла бы, сославшись вновь на плохое самочувствие, вообще не приезжать, но не хотелось беспокоить папу. И сеять подозрения.
Прежде я радовалась, что отец наконец-то прекратил прятать меня ото всех, разрешил помогать ему. Я не называла его «папой» ни при ком, кроме Кадиима, мы скрывали нашу родственную связь, и я знала прекрасно, что меня считают его любовницей, но всё же такое положение лучше запретов и постоянных игр в прятки, бесконечного сна и жизни на несколько суток. Быть может, мне больше не придётся растворяться за гранью, превращаться в тень самой себя.