Выбрать главу

— И когда это случилось?

— Подождите… Три года назад. То была потеря для театра, позвольте заметить.

— Значит, она была умна?

— Хитра, как целая стая обезьян.

— А вы не знаете, как звали того человека, с которым она сошлась в Париже?

— Я точно знаю, что это был какой-то аристократ. Граф… или, может быть, маркиз… Да, я думаю — я почти уверен — именно маркиз.

— И с тех пор вы ничего не слышали о ней?

— Ничего. Даже случайно. Наверное, теперь она мотается по модным заграничным курортам — уже как маркиза. Ну, Китти может справиться с любой ролью.

— Понятно, — задумчиво сказал Пуаро.

— Очень жаль, что я больше ничем не могу вам помочь, месье Пуаро, — сказал мистер Ааронс, — хоть и очень хотел бы. Вы однажды оказали мне большую услугу, я, разумеется, не забыл.

— О, мы квиты, вы тоже очень помогли мне.

— Услуги взаимно уничтожились — ха, ха! — рассмеялся мистер Ааронс.

— У вас, должно быть, очень интересная профессия? — сказал Пуаро.

— Да как вам сказать, — неуверенно ответил мистер Ааронс, — в общем-то она совсем не плоха, и я, вроде бы, справляюсь, но ведь все время нужно быть начеку — разве можно понять, чего хочет публика?

— В последнее время, как будто, стал очень популярен балет, — задумчиво сказал Пуаро.

— Вы знаете, я никогда не понимал, что люди находят в русском балете? Для меня русский балет — слишком возвышенно.

— На Ривьере я встречался с одной балериной — с мадемуазель Мирель.

— Мирель? Пикантная штучка. К ней все время стекаются деньги, хотя, если говорить честно, зарабатывает она своим трудом — девочка умеет танцевать: я сам ее видел, а уж я-то разбираюсь. Сам я с ней дела не имел, но, говорят, с ней трудно поладить — сплошные нервы и истерики.

— Да, — сказал Пуаро, — да, вполне могу представить.

— Темперамент! — сказал мистер Ааронс. — Темперамент! Моя жена до замужества была балериной, и я благодарю Бога, что у нее никогда не было никакого темперамента. Темперамент дома — ужасно, месье Пуаро.

— Я согласен с вами, друг мой — дома ему не место.

— Женщина должна быть хорошенькой и спокойной, — сказал мистер Ааронс, — и должна хорошо готовить.

— Мирель не так уж давно выступает, ведь так? — спросил Пуаро.

— Года два с половиной, — ответил мистер Ааронс. — Ее открыл какой-то французский герцог. Я слышал, что теперь она сошлась с греческим премьер-министром — дипломаты всегда легко выкладывают денежки.

— Вот, право, новость! — сказал Пуаро.

— О! У этой дамы не бывает простоев. Говорят, молодой Кеттеринг убил из-за нее свою жену, хотя я и не слышал подробностей. Так или иначе, он в тюрьме, а ей пришлось подыскивать себе другого — и тут уж она не промахнулась: говорят, она теперь носит рубин величиной с голубиное яйцо — я, правда, сам никогда не видел голубиных яиц, но так говорят.

— Рубин с голубиное яйцо! — сказал Пуаро. Его глаза позеленели. — Как интересно!

— Я слышал от своего друга, — сказал мистер Ааронс, — но то может быть и цветное стекло. Все женщины одинаковы — всегда стремятся перещеголять друг друга по части драгоценностей. Мирель хвастает, что ее рубин — роковой камень. Кажется, она называет его «Сердце огня».

— Но, если я хорошо помню, — сказал Пуаро, — рубин под названием «Сердце огня» — это центральный камень в колье.

— Вот видите! Я же сказал вам, что женщины все врут о своих драгоценностях: у нее отдельный камень, он висит на платиновой цепочке у нее на шее. Так что, как я и говорил: десять против одного — не рубин, а кусок цветного стекла.

— Нет, — тихо сказал Пуаро. — Нет, почему-то я не думаю, что это цветное стекло.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

КЭТРИН И ПУАРО ОБМЕНИВАЮТСЯ МНЕНИЯМИ

— Вы изменились, мадемуазель, — неожиданно сказал Пуаро. Они с Кэтрин сидели друг против друга за маленьким столиком в отеле «Савой». — Да, вы изменились.

— В чем?

— Мадемуазель, нюансы так трудно описать словами.

— Я стала старше.

— Да, вы стали старше. Но я не хочу сказать, что у вас прибавилось морщин. Когда мы впервые встретились, мадемуазель, вы выглядели как спокойный зритель, с интересом следящий за тем, что происходит на сцене.

— А теперь?

— А теперь вы больше не зритель. Может быть, что, то я сейчас скажу, бессмыслица, но теперь вы похожи на бойца, ведущего трудный и утомительный поединок.

— Мою старушку иногда тяжело переносить, — Кэтрин улыбнулась, — но могу вас уверить, что я не веду с ней баталий. Вы как-нибудь приезжайте, познакомьтесь с ней, месье Пуаро — думаю, вы должны оценить ее мужество и стойкость духа.