— Именно так, — сказал Пуаро. — Больше ничего не можете рассказать?
— Я думаю, нет, месье, больше ничего не помню.
— А что было сегодня утром? — быстро спросил Пуаро.
— Как мадам и просила, я ее не беспокоил. Только перед Каннами осмелился постучать — ответа не было, и я, открыв дверь своим ключом, вошел. Мне показалось, мадам спит, я тронул ее за плечо, чтобы разбудить, а потом…
— А потом вы поняли, что случилось, — заключил Пуаро. — Tres bien. Думаю, я узнал все, что мне нужно.
— Я надеюсь, месье комиссар, — озабоченно сказал проводник, — что я не допустил халатности. Такое случилось в «Голубом поезде» — ужасно!
— Успокойтесь, — сказал комиссар, — мы постараемся сделать все, чтобы не поднимать шума. А насчет халатности — я не думаю, чтобы вы были в чем-нибудь виновны.
— Месье комиссар так и доложит компании?
— Ну конечно, конечно, — нетерпеливо ответил комиссар, — спасибо за все.
Проводник удалился.
— Судя по предварительному медицинскому заключению, — сказал комиссар, — она умерла до того, как поезд прибыл в Лион. Кто же тогда убийца? Из рассказа мадемуазель следует, что где-то в пути убитая собиралась встретиться с тем мужчиной, о котором она рассказывала, это подтверждается и тем, что она избавилась от служанки. Сел ли мужчина в поезд в Париже, прятала ли она его в соседнем купе? Если так, то они могли поссориться, и он убил ее в приступе ярости. Первая версия. А вот другая, которая кажется мне более правдоподобной: убийца — железнодорожный грабитель, ехавший этим же поездом, незаметно для проводника пробрался по коридору, убил женщину и ушел, унося с собой красную сафьяновую сумку, в которой, несомненно, лежали дорогие ювелирные изделия. Скорее всего, он сошел в Лионе, мы уже телеграфировали, чтобы нам выслали все имеющиеся сведения о тех, кто сошел с поезда в Лионе.
— Но он мог доехать и до Ниццы, — предположил Пуаро.
— Мог, — согласился комиссар, — но тогда он — уж очень дерзкий преступник.
Пуаро подождал, станет ли комиссар продолжать, затем спросил:
— Значит, по второй версии: убийца — случайный железнодорожный грабитель?
Комиссар пожал плечами.
— Пока неизвестно. Нам надо связаться со служанкой: возможно, что сафьяновая сумка у нее, и тогда в дело может оказаться замешанным мужчина, о котором рассказывала убитая, и тогда преступление совершено на почве страсти. Но лично я думаю, что более вероятно ограбление — в последнее время бандиты совсем обнаглели.
Пуаро вдруг взглянул на Кэтрин.
— А вы, мадемуазель, — спросил он, — вы ничего не слышали ночью?
— Нет, ничего.
Пуаро повернулся к комиссару.
— Я думаю, мадемуазель нам очень помогла, — сказал он.
Тот кивнул и спросил:
— Вы не оставите нам свой адрес?
Кэтрин сообщила ему адрес виллы леди Тэмплин.
Пуаро отвесил ей поклон.
— Вы позволите еще раз увидеться с вами, мадемуазель? — спросил он. — Или у вас так много друзей, что для меня не найдется времени?
— Наоборот, — ответила Кэтрин, — у меня уйма свободного времени и я буду очень рада видеть вас.
— Ладно. — Пуаро грустно улыбнулся. — Начнем наш с вами полицейский роман — будем вместе расследовать дело…
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
НА ВИЛЛЕ MARGUERITE
— Но вы действительно попали в самую гущу событий, — с завистью сказала леди Тэмплин, — дорогая, это же захватывающе интересно, — она широко раскрыла свои слегка раскосые глаза и вздохнула.
— Настоящее убийство, подумать только! — плотоядно добавил мистер Эванс.
— Моему Чабби и в голову не могло прийти, — продолжила леди Тэмплин, — он попросту представить себе не мог, зачем вы понадобились полиции. Дорогая, какая счастливая случайность! Я думаю, знаете, да, я определенно думаю, что из этого может получиться захватывающая дух история.
И ясный взгляд ее голубых глаз стал вдруг определенно расчетливым.
Кэтрин почувствовала себя немного неприятно. Они вчетвером как раз заканчивали обедать — она сама, леди Тэмплин, занятая построением каких-то планов, мистер Эванс, так и надувающийся от важности, и Ленокс, с какой-то странной кривой усмешкой на смуглом лице.
— Удивительное везение, — сказал Чабби, — хотелось бы мне пойти тогда с вами и посмотреть… осмотреть обстановку.
Кэтрин ничего не ответила. Полиция не потребовала у нее сохранения тайны, и потому оказалось просто невозможно сообщить кузине лишь «голые факты» — пришлось подробно рассказывать все, хотя Кэтрин предпочла бы помолчать.
— Да, — сказала леди Тэмплин, внезапно прерывая свое молчание, — я думаю, из этого что-нибудь получится — небольшая, знаете, заметка, умненько написанная. Что-то вроде рассказа очевидицы или что-нибудь в этом роде.
— Чепуха, — сказала Ленокс.
— Ты не поняла, — мягко и задумчиво возразила леди Тэмплин, — газеты заплатят уйму денег за такой пустяк, если, конечно, автором будет кто-либо с достаточно высоким социальным положением. Вы, Кэтрин, наверное, не захотите сами заняться, но если вы дадите мне хотя бы грубые наметки, я бы могла написать заметку. Мистер де Хэвиленд — мой старый знакомый, мы с ним хорошо понимаем друг друга, он прекрасный человек — кстати, совсем не похож на репортера. Ну, как вам нравится моя идея, Кэтрин?
— Мне бы не хотелось так поступать, — прямо ответила Кэтрин.
Леди Тэмплин была разочарована бескомпромиссным отказом, вздохнула и принялась снова обсуждать детали происшествия.
— Так вы говорите, она была очень эффектной женщиной? Кто же она такая? Вы не знаете, как ее звали?
— Мне называли ее имя, — ответила Кэтрин, — но я забыла. Вы понимаете — я так расстроилась.
— Конечно, — сказал мистер Эванс, — я вас понимаю. Это, должно быть, стало для вас ударом.
Следует, правда, сказать, что если бы Кэтрин и запомнила имя, то вряд ли сообщила бы его — яростный допрос, который устроила ей леди Тэмплин, вызывал внутреннее сопротивление. Ленокс, которая бывала иногда весьма наблюдательна, заметила это и пригласила Кэтрин наверх, посмотреть предназначенную для нее комнату. Проводив ее, она сказала:
— Не обращайте внимания на маму: если бы она могла, то попыталась бы заработать пару пенсов на смерти собственной бабушки.
Ленокс спустилась к столу и застала мать и отчима за обсуждением гостьи.
— Она прилична, — говорила леди Тэмплин, — вполне прилична. И прекрасно одета — ее серое платье того же фасона, что Глэдис Купер носила в Египте.
— А ты заметила, какие у нее глаза? — вставил мистер Эванс.
— Неважно, какие у нее глаза, Чабби, — резко ответила леди Тэмплин, — мы обсуждаем более важные вещи.
— О, конечно, — поспешил согласиться мистер Эванс и принял непроницаемый вид.
— Она не показалась мне слишком… податливой, — сказала леди Тэмплин, с видимым трудом выбирая слова.
— Похожа на настоящую леди, о каких пишут в книжках, — с усмешкой сказала Ленокс.
— У нее узкий кругозор, — проворчала мать, — но, впрочем, в ее обстоятельствах такое и не удивительно.
— Ну, я думаю, — все еще ухмыляясь, сказала Ленокс, — что ты постараешься помочь ей его расширить. Но тебе придется поработать, ты же видишь — она прижала ушки, ощерила зубки и не позволяет себя погладить.
— Все равно, — с надеждой сказала леди Тэмплин, — мне кажется, она не так плоха. Просто некоторые люди, разбогатевшие внезапно, придают деньгам слишком большое значение.
— Ты с ней быстро найдешь общий язык, — сказала Ленокс, — а этом, в конце концов, все дело. Нельзя же забывать, зачем мы ее пригласили.
— Она моя кузина, — с видом оскорбленного достоинства сказала леди Тэмплин.
— Кузина? — снова очнулся мистер Эванс. — Значит, я могу знать ее Кэтрин.
— Совершенно не важно, как ты ее будешь называть, Чабби, — холодно ответила леди Тэмплин.