— Не надо так волноваться, прошу вас. У каждого свои методы: я, например, всегда стараюсь совмещать приятное с полезным.
Ван Алден и Кнайтон о чем-то увлеченно заговорили. Пуаро некоторое время смотрел на них, потом довольно кивнул и наклонился к миллионеру.
— Я здесь не только ради удовольствия, месье Ван Алден, — сказал он, понизив голос. — Видите, вон там, напротив, высокий старик — с таким смуглым лицом и почтенной бородой?
— Ну и что?
— Это, — сказал Пуаро, — месье Папопулос.
— Он что, грек?
— Да, как вы сказали, он грек. Кроме того, он всемирно известный торговец антиквариатом. В Париже у него небольшой магазин, и полиция подозревает, что он не только торговец антиквариатом.
— Кто же он тогда?
— Скупщик краденого, особенно драгоценностей. Нет, наверное, такого факта, имеющего отношение к драгоценным камням, которого он не знал бы. Он имеет дело с самыми знатными семьями Европы и одновременно с самым дном преступного мира.
Ван Алден посмотрел на Пуаро с внезапно пробудившимся интересом.
— Ну и что? — спросил он, и в его голосе послышались железные нотки.
— Я спрашиваю себя, — сказал Пуаро. — Я — Эркюль Пуаро, — он напыщенно стукнул себя в грудь, — себя спрашиваю: зачем месье Папопулос приехал в Ниццу?
На Ван Алдена его слова произвели впечатление: всего минуту назад он подозревал, что маленький человечек отлынивает от работы и только позерствует, теперь же он вернулся к своему первоначальному — высокому — мнению о Пуаро. Он посмотрел прямо в глаза детективу.
— Я должен извиниться перед вами, месье Пуаро.
Пуаро отмахнулся напыщенным жестом,
— Ба! — вскричал он, — не стоит. А теперь послушайте, месье Ван Алден, у меня есть для вас новости.
Миллионер смотрел на него со все большим интересом.
Пуаро кивнул.
— Да, я думаю, вам будет интересно. Как вы знаете, месье Ван Алден, граф де ля Рош находился под наблюдением с самого момента допроса. На следующий после допроса день полиция обыскала его виллу Marina.
— Они нашли что-нибудь? Держу пари — нет.
Пуаро слегка поклонился ему.
— Вы не ошиблись, месье. Полиция не обнаружила ничего подозрительного, да они ничего другого и не ожидали. Граф де ля Рош, как говорит ваша выразительная пословица, не вчера родился. Он очень хитрый джентльмен, и притом опытный.
— Продолжайте, — хрипло сказал Ван Алден.
— Могло, конечно, случиться и так, что графу просто нечего было скрывать, и мы не могли отвергнуть без проверки такую возможность. Если же ему все-таки надо было что-то спрятать, то возникает вопрос — где? Конечно, не в доме — полиция всe тщательно обыскала, и не на себе — ведь он знает, что его могут арестовать в любой момент. Остается машина. Как я уже говорил, он был под наблюдением, когда поехал в Монте-Карло, а затем по направлению к Ментоне. У него очень мощная машина, поэтому он оторвался от преследователей, и они на четверть часа потеряли его из вида.
— И вы думаете, что в течение этих пятнадцати минут он что-то спрятал у дороги? — заинтересованно спросил Ван Алден.
— Нет, не у дороги. Са n'est pas pratique. Мы действовали так: я сделал месье Каррежу небольшое предложение, и он любезно одобрил его. Во всех ближайших почтовых отделениях поинтересовались, не заглядывал ли к ним граф де ля Рош: потому что, месье, лучший способ что-нибудь спрятать — отослать по почте.
— Ну и как? — нетерпеливо спросил Ван Алден — рассказ Пуаро уже полностью его захватил.
— Ну и — voila! — с этими словами Пуаро горделиво достал из кармана тщательно завернутый в белую бумагу пакет.
— В течение четверти часа наш подопечный отослал пакет.
— Адрес? — спросил Ван Алден.
— Адресат мог бы нам что-нибудь сказать, но, к сожалению, этого не случилось: адрес одной из газетных лавок в Париже, где пришедшие письма и посылки хранят за небольшую плату до востребования.
— А что внутри? — нетерпеливо спросил Ван Алден.
Пуаро развернул пакет, и там оказалась плоская коробка из-под карт. Пуаро осмотрелся.
— Вот удобный момент, — спокойно сказал он, — все наблюдают за спортсменами. Смотрите, месье!
Миллионер удивленно вскрикнул и стал белым как мел.
— О Боже! — выдохнул он. — Мои рубины. Он застыл, как загипнотизированный.
Пуаро спрятал коробку из-под карт в карман и широко улыбнулся. Тут миллионер вышел из транса. Он наклонился к Пуаро и с такой силой сжал ему руку, что тот поморщился от боли.
— Бесподобно! — сказал Ван Алден. — Бесподобно! Вы гений, месье Пуаро. Раз и навсегда, вы гений.
— Ну что вы, такие пустяки, — скромно сказал Пуаро, — Порядок, метод, готовность действовать, заранее предвидя события, — остальное уже ерунда.
— А граф де ля Рош, конечно, арестован? — нетерпеливо продолжал Ван Алден.
— Нет.
Ван Алден был сильно озадачен.
— Но почему? Что вам еще нужно?
— Алиби графа безупречно.
— Чепуха!
— Да, — согласился Пуаро, — я тоже думаю, что оно липовое, но, к сожалению, это еще надо доказать,
— А тем временем он ускользнет.
— Нет, — сказал Пуаро, — он не станет удирать. У графа есть только одна святыня — его социальное положение. Он будет защищать его любыми средствами.
Ван Алден не был удовлетворен.
— Но я не вижу…
Пуаро поднял руку.
— Обождите, месье. У меня есть маленькая идея: многие смеялись над маленькими идеями Эркюля Пуаро, чаще всего напрасно.
— Ну, — сказал Ван Алден, — продолжайте, что же у вас за маленькая идея?
После небольшой паузы Пуаро ответил:
— Я позвоню вам в отель завтра утром в одиннадцать часов. До тех пор никому ничего не говорите.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
МЕСЬЕ ПАПОЛУЛОС ЗАВТРАКАЕТ
Месье Папопулос завтракал, с ним за столом, напротив, сидела его дочь, Зия.
Послышался стук в дверь, и вошедший слуга передал месье Папопулосу внушительную визитную карточку. Тот исследовал ее, удивленно поднял брови и передал карточку дочери.
— Эркюль Пуаро, — сказал он задумчиво, ущипнув себя за мочку уха. — Интересно, что ему надо?
Отец и дочь переглянулись.
— Я видел его вчера на теннисе, — сказал месье Папопулос. — Зия, мне это не нравится.
— Однажды он очень помог тебе, — напомнила ему дочь.
— Правда, — признал месье Папопулос. — Однако, я слышал, он отошел от дел.
Отец и дочь говорили на родном языке, а повернувшись к слуге, месье Папопулос сказал по-французски:
— Faites montes ce monsieur.
Несколько минут спустя появился Эркюль Пуаро. Он был великолепно одет и небрежно поигрывал тростью.
— Месье Папопулос, я рад новой встрече.
— Да, месье Пуаро, я тоже.
— Доброе утро, мадемуазель Зия, — Пуаро отвесил ей поклон.
— Вы извините нас, если мы продолжим завтрак? — сказал месье Папопулос, наливая себе еще чашку кофе. — Ваш визит — очень ранний.
— Просто бесцеремонный, — сказал Пуаро, — но, видите ли, я был вынужден.
— А, — сказал месье Папопулос, — значит, вы расследуете какое-то дело?
— Очень серьезное дело, — ответил Пуаро, — смерть мадам Кеттеринг.
— Подождите, подождите, — сказал месье Папопулос, невинно поднимая взгляд к потолку, — это та дама, что умерла в «Голубом поезде», да? Я что-то читал в газетах, но там не говорилось, что это преступление.
— В интересах правосудия, — сказал Пуаро, — было решено не афишировать факт ее гибели.
Все трое помолчали.
— И чем же я могу помочь, месье Пуаро? — вежливо спросил торговец.
— Voila, — сказал Пуаро, — я перейду к делу.
Он достал из кармана ту самую карточную коробку, которую показывал в Каннах Ван Алдену, извлек рубины и подтолкнул их через стол к Папопулосу.
Несмотря на то что Пуаро внимательно наблюдал за торговцем, он не заметил никакой реакции. Папопулос взял камни, внимательно осмотрел их и вопросительно взглянул на Пуаро.