— Алло, алло! Это Мэйфейр 81907? Можно попросить миссис Кеттеринг? Ее нет дома? А когда она будет? Спасибо. Нет, нет, ничего передавать не нужно.
Он сердито бросил трубку.
В два часа дня Ван Алден ходил по комнате и нетерпеливо поджидал мистера Гоби. Тот пришел в десять минут третьего.
— Ну! — нетерпеливо спросил миллионер.
Но мистер Гоби не торопился. Он сел за стол, достал из кармана истрепанную записную книжку и принялся монотонно читать. Миллионер внимательно слушал, его лицо приняло благодушное выражение. Наконец, Гоби кончил чтение и уставился в корзину для бумаг.
— Так, — сказал Ван Алден, — это уже кое-что. Думаю, дело пройдет без сучка, без задоринки. Надеюсь, свидетели в отеле надежные?
— Железные, — ответил мистер Гоби и принялся злорадно изучать спинку кресла.
— У него сейчас тяжело с деньгами. Вы говорите, что он пытается взять взаймы. Он и так уже занял везде, где мог, под будущее наследство. Как только кредиторы узнают о его разводе, он больше не получит и цента, более того, можно скупить все его обязательства и оказывать давление на него и с этой стороны. Он попался, Гоби, у него нет никакого выхода.
Он ударил кулаком по столу, и его лицо осветилось мрачной радостью торжества.
— Информация, — сказал мистер Гоби слабым голосом, — кажется удовлетворительной.
— Мне теперь нужно на улицу Керзона, — сказал миллионер. — Очень вам признателен, Гоби, желаю всего наилучшего.
На лице маленького человечка появилась слабая улыбка благодарности.
— Спасибо, мистер Ван Алден, — сказал он, — всегда рад помочь вам.
Ван Алден направился на улицу Керзона не сразу, а заехал сначала в Сити, где имел две встречи, которые закончились к полному его удовлетворению. Отсюда он доехал на метро до Даун Стрит. Когда он уже шел по улице Керзона, то заметил, как из дома № 160 вышел и пошел ему навстречу мужчина. Сначала миллионер подумал, что это Дерек Кеттеринг, но когда они встретились, Ван Алден увидел, что хотя мужчина и походил на Кеттеринга и ростом, и фигурой, то был совсем незнакомый человек. Впрочем, не совсем незнакомый: миллионеру показалось, что он вспоминает лицо незнакомца в связи с чем-то, причем это что-то было неприятным. Он покопался в памяти, пытаясь вспомнить, кто же это, но безрезультатно, и пошел дальше, сердито качая головой — не любил, когда что-нибудь ставило в тупик.
Руфь Кеттеринг ждала его, и когда Ван Алден вошел, подбежала и поцеловала его.
— Ну, пап, как идут дела?
— Все хорошо, — ответил Ван Алден, — но мне надо поговорить с тобой.
Он скорее почувствовал, чем заметил, как в дочери что-то изменилось: вместо радости от встречи на лице появилась настороженность. Руфь села в кресло.
— Что ж, пап, — сказала она, — я слушаю.
— Сегодня утром я встречался с твоим мужем, — начал Ван Алден.
— Ты видел Дерека?
— Да. Он наговорил кучу дерзостей, но, когда уходил, сказал одну вещь, которую я не понял. Он посоветовал мне убедиться, что между отцом и дочерью — то есть, между мной и тобой — существует полная искренность. Что он имел в виду, Руфь?
Миссис Кеттеринг изменила позу.
— Я… я не знаю, пап. Да и откуда мне знать?
— Конечно, ты знаешь, — сказал Ван Алден. — Он говорил еще о том, что у него свои друзья и он не мешает тебе иметь своих. Что он хотел этим сказать?
— Я не знаю, — снова ответила Руфь Кеттеринг.
Ван Алден нахмурился и сел.
— Послушай, Руфь, я не хочу лезть в это дело с завязанными глазами. Я не вполне уверен, что твой муж не собирается устроить неприятности — сейчас он этого сделать не может, потому что у меня есть средства нажать на него и заставить замолчать, но я должен знать, есть ли необходимость использовать эти средства. Итак, что он имел в виду, когда говорил о твоих друзьях?
Миссис Кеттеринг пожала плечами.
— У меня много друзей, — неуверенно ответила она, — откуда я знаю, кого он имел в виду.
— Знаешь, — сказал Ван Алден.
Сейчас он говорил с ней так, как говорил бы с партнером по бизнесу.
— Хорошо, я упрощу вопрос: кто этот мужчина?
— Мужчина?
— Да, мужчина. Мужчина, на которого намекал Дерек. Какой-то мужчина, который является твоим другом. Не волнуйся, дорогая, я не собираюсь тебя упрекать, но я должен знать все, чтобы на суде не выплыло что-нибудь — ты же знаешь, Дерек может попытаться опорочить тебя. Я хочу знать, кто этот мужчина, и насколько вы с ним близки.
Руфь не ответила, она так сильно стиснула руки, что побелели суставы.
— Ну же, дорогая, — сказал Ван Алден мягче, — не надо бояться своего папы. Я никогда не был чересчур строгим, даже тогда, в Париже… Стоп!
Он остановился, потрясенный.
— Так вот, кто это был, — пробормотал он про себя. — Мне сразу показалось знакомым его лицо.
— О ком ты говоришь, папа, я не понимаю.
Миллионер решительно подошел к дочери и взял ее за руку.
— Послушай, Руфь, ты опять с ним встречаешься?
— С кем?
— С этим типом, который доставил нам столько хлопот десять лет назад. Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю.
— Ты имеешь в виду… — она запнулась, — графа де ля Рош?
— Граф де ля Рош, — фыркнул Ван Алден. — Я тебе еще тогда сказал, что он просто мошенник. Ты крепко запуталась в сетях, но я спас тебя.
— Да, — горько сказала Руфь, — и я вышла за Дерека Кеттеринга.
— Ты сама хотела, — резко ответил миллионер.
Она пожала плечами.
— А теперь, — медленно продолжал Ван Алден, — ты снова с ним близка — после всего, что я тебе говорил! Он и сегодня был у тебя — я с ним встретился, хотя сначала и не узнал.
Руфь Кеттеринг уже снова взяла себя в руки.
— Я хочу сказать тебе одну вещь, папа: ты ошибаешься в Армане — в графе де ля Рош, я хотела сказать. О, я знаю, в молодости он попадал в какие-то неприятные истории — он мне о них рассказывал, но ведь он всегда любил меня. Когда ты разлучил нас в Париже — это разбило его сердце, а теперь…
Отец в гневе прервал ее:
— А теперь ты, моя дочь, развесила уши и веришь ему! О Боже!
Он всплеснул руками.
— Вы, женщины, иногда просто непроходимые дуры!
ГЛАВА ШЕСТАЯ
МИРЕЛЬ
Дерек Кеттеринг так стремительно вышел из номера Ван Алдена, что едва не столкнулся с дамой, шедшей по коридору. Он попросил прощения, и дама, с улыбкой приняв его извинения, прошла дальше, совершенно машинально Кеттеринг отметил ее спокойную манеру держаться, а кроме, того прекрасные серые глаза на миловидном лице.
Несмотря на кажущееся безразличие, Дерек был очень обеспокоен разговором с тестем. Он позавтракал в одиночестве, и все еще слегка озабоченный, поехал на роскошную квартиру, в которой жила балерина по имени Мирель. Нарядная, аккуратная служанка-француженка с улыбкой проводила его в гостиную.
— Входите, месье. Мадам сейчас отдыхает.
Кеттеринг прошел в хорошо знакомую комнату, обставленную в восточном стиле. Мирель возлежала на диване, обложенная бесчисленными подушечками различных оттенков янтарного цвета, который гармонировал с желто-охристым цветом ее лица. Балерина была красиво сложенной женщиной, с лицом, имевшим причудливое очарование. Она приветливо улыбнулась Дереку Кеттерингу.
Он поцеловал ее и упал в кресло.
— Ну, и что ты поделываешь? Наверное, только что встала?
Ее оранжевые губы растянулись в деланной улыбке.
— Нет, — ответила балерина, — я работала…
Она махнула длинной бледной рукой в сторону пианино, на пюпитре были разложены ноты.
— У меня был Амбруаз и он играл мне новую оперу.
Кеттеринг кивнул, не обратив внимания на ее слова. Его не интересовали ни Клод Амбруаз, ни новейшая сценическая постановка «Пер Гюнта» Ибсена. Впрочем, Мирель это тоже интересовало только постольку, поскольку давало ей уникальную возможность сыграть Анитру.