Я жила в отдельной уютной комнатке с окнами на улицу. Рипша и Пея жили в другой, напротив. По утрам, когда мне нужно было собираться на урок к Квинтусу, я находила несколько минут, чтоб понаблюдать из своего окна, как мимо шли и ехали куда-то люди разных сословий. Проезжали повозки дичито - свободных горожан, колесницы граждан Маркузы, а может быть и других городов, проходили рабы и рабыни со своими хозяевами, воины в пыльных доспехах, чиновники в белоснежных тогах с красной каймой, ремесленники, спешившие на очередной заказ. Изредка можно было увидеть забредшего в город по каким-то делам вольного крестьянина - димехо. Обычно его сопровождал навьюченный до отказа дариб - животное схожее с земным верблюдом.
Жизнь закипала в Маркузе с восходом Антэ. Это был маленький город близ Рима. На окраинах его находилось множество поместий римской знати. Поля здесь были плодородны и обильно омываемы великой рекой Тэан-Винь. На наречии одного из древних племен Эмброна это название означало "река жизни". Во время разлива Тэан-Винь удобряла поля илом, а многочисленными своими притоками и рукавами снабжала водой тысячи городов, городков и селений. Великая река впадала в Холодное море, по ней ходили суда, привозившие из далеких провинций шелка и рабов. Маркуза тоже располагалась на Тэан-Винь и имела свою речную пристань.
Все меня устраивало в доме Квинтуса, но было одно неудобство: я все еще считалась мальчишкой. Как было сказать старику правду, не боясь его разочаровать?
Но не объясниться было тоже нельзя. Если от кого-то другого он узнает о том, что я девушка и к тому же бигару, он может перестать доверять мне. Ведь умалчивая правду, я, таким образом, обманывала его.
А пока ничего не подозревавший Квинтус справил нам новую одежду, обрядив меня в широкие варварские штаны и рубаху, а Пее и Рипше подарив по традиционному платью дэшу. Волосы мои начали отрастать и доставали уже почти до плеч, поэтому я стала надевать на голову повязку, какие носили обычно молодые мужчины рабы, и прятать под ней свои кудри. Признаться я очень завидовала Пее, которой очень шло цветастое платье дэшу. Мне тоже хотелось одеться, как подобает женщине, но я вынуждена была носить мужскую одежду.
Но зато теперь я могла никого больше не бояться. У меня был хозяин, все равно что родной отец или дедушка. Однажды на рынке, куда я пришла, чтоб купить зелени для обеда, мне встретился Эктор, но я уже могла не бояться его. Больше он не имел надо мной власти. Я посмотрела на него гордо и прошагала мимо. Он был верхом, и я услышала, как его лошадь захрапела мне вслед, оттого, наверное, что хозяин ее, раздосадовавшись, слишком туго натянул поводья.
Старичок не любил долго спать, поэтому и нам нужно было не вставать рано. Рипша занималась приготовлением пищи, Пея работала по дому, а я помогала, как могла, им обеим. В мои обязанности так же входила уборка свитков в библиотеке Квинтуса, и занятие это было сколь нелегкое, столь и бесполезное. Вечером я раскладывала свитки по полкам, а днем воцарялся прежний беспорядок.
После того как наш хозяин завтракал, к нему приходили клиенты, обычно двое-трое за утро. Он принимал их у себя в кабинете-библиотеке. На простых дичито, не имевших, как правило, никакого образования, сотни мудреных свитков, уложенных на полках и разбросанных по всей комнате, производили обычно потрясающее впечатление. Речь астролога была тоже под стать им витиеватой и заумной. Я сидела вместе с ним и слушала, набираясь опыта общения и литья воды на мельницу тщеславия. Ведь важна была не точность в астрологии, а знание слабостей и тайных желаний клиента, того, что он хотел бы услышать и что не хотел. Квинтус знал эту науку отлично и пытался обучать ей и меня. Правда, основы астрономии мне все же пришлось изучить.
Я узнала, что на небе Эмброна восходит не три, а четыре луны. Самая яркая звезда тоже оказалась спутником. Я изучила некоторые созвездия, астрологические фокусы и приемы, помогающие дурачить честных граждан, знаки зодиака, отличающиеся от земных лишь названием животных. Квинтус научил меня предсказывать будущее по звездам, а вернее, сообщил пять-шесть умных фраз, подходящих ко всем случаям жизни и к разным людям. Тут, впрочем, я бы и без него догадалась, что сказать.
Фантазия у меня была богатой. Неужели даже среди благополучных и богатых людей нашелся бы хоть один, кому нельзя было сказать следующее: "В прошлом у Вас случались неприятности и даже горести, вы многое теряли, но и кое-что приобретали. Человек вы исключительной доброты и щедрости, и в будущем Вас ожидает еще много событий". Примерно подобное Квинтус всем и рассказывал.
Удивительно, но все эти фокусы считались великим мастерством, раз тропа простаков к астрологу не зарастала…
Впрочем, самое главное открытие у меня еще было впереди.
- Как, по-твоему, выглядит из космоса мир, где мы живем?-спросил меня Квинтус однажды во время очередного урока. При этом он начал рыться в многочисленных свитках, коими был завален его стол и вообще весь кабинет, чтоб показать мне рисунок.
- Как шар,-ответила я, не дождавшись демонстрации.
Квинтус изумился.
- Разве унчитос не считают, что она выглядит как блин?
Я частенько удивляла старика своими неожиданными познаниями в точных науках. Не зря же я проучилась десять лет в школе, кое-что запомнила из математики, астрономии, биологии и физики. Он всегда удивлялся, спрашивая, откуда у меня такие познания, а я обычно старалась увильнуть от прямого ответа. И вот теперь я решилась рассказать ему кое-что о себе. Не совсем правду, но…
- Унчитос, может быть, так и считают, учитель, но я-то не унчитос.
Для старика это стало откровением. Он отвлекся от своих длинных свитков и пристально взглянул на меня.
- Кто же ты?
- Я бигару,-сказала я и посчитала обязательным тут же добавить:-Но я не собираюсь бунтовать. Мне у вас нравится, я всем доволен.
Старик выглядел озадаченным и крайне заинтересованным. Он даже вылез из-за стола и подошел поближе к широкому подоконнику, который всегда служил мне сиденьем.
Признаться, я частенько вместо того, чтоб внимательно слушать занудные поучения Квинтуса, посматривала на волю, разглядывая прохожих. Он встал передо мной и, прищурив левый глаз, хитро спросил:
- Можешь сказать что-нибудь на языке бигару?
Я задумалась. Говорить на этом языке я, конечно же, не умела, но Аржак заявлял не раз, что мой родной язык очень похож на бигаруйский. Тогда я продекламировала первое, что пришло мне на ум:
И скучно, и грустно, и некому руку подать В минуты душевной невзгоды.
Желанья. Что толку напрасно и вечно желать, Ведь годы проходят, все лучшие годы…
Квинтус во время этой декламации вытянулся в лице, а глаза его словно затуманились.
- Лермонтов,-вдруг произнес он мечтательно на чистейшем русском, после того как я закончила читать стихотворение.
Теперь настала моя очередь непередаваемо удивиться.
- Квинтус?!!
- Так ты посвященная?-снова спросил он по-русски, но словно и не меня, так был погружен в свои собственные мысли.
- Посвященная в чего?-не поняла я.
- Посвященные, так еще называют бигару, говорят на том же языке, что и мы с тобой.
- Они говорят по-русски?!!
- Ну, почти. Язык, конечно, не мог не измениться за столько веков. И я бы мог стать одним из них. Ведь я тоже все помню.
- Помнишь?!!-вскричала я.-Ты помнишь, как сеятели доставили тебя сюда?!!
Лицо Квинтуса стало печальным, он погрузился в воспоминания.
- Да. Мне было шестнадцать лет. Я жил в СССР, учился в школе. Помню, как раз Советский Союз запустил искусственный спутник. Мой отец еще раньше погиб на фронте, мать умерла в Ленинграде. Я эвакуировался один из голодного города.