— Чего скалишься? — Только после вопроса я понял, что бессовестно свечу зубами от пронесшейся перед глазами картины. Без капли раскаяния я выдал правду, за что мне в плечо тут же прилетела расческа. Пришлось оскорбленно умолкнуть и дальше побеждать пересоленный тренажер для мышц челюсти в угрюмой тишине.
Ну как угрюмой. Дулась только Нин-джэ. А я откровенно плавился от удовольствия. Все было слишком похоже на те времена, когда я сам не понимал собственного счастья и просто жил. Рядом с ней. Мы тогда ехали добывать противоядие для ее дружка с семейством. И она точно так же не знала обо мне слишком многого.
Только вот и я, дурак, не знал, чем кончится эта поездка. Думал, что знал. Злорадствовал про себя, наслаждался вдвойне — какой я умный и как обвел всех вокруг пальца.
Оказалось, обманул сам себя и нагадил больше всех самому себе. Ох, не хотелось вспоминать, как это было, ох не хотелось…
Но помнилось. Все помнилось, как вчера произошло. Прямо перед глазами. То гадское ущелье, куда Нин завела погоню. Копье, пролетевшее через барьер силы и пробившее ее насквозь. До последнего ведь не верил, что она позволит себя хоть коснуться тем придуркам, дружкам своим! Думал — хитрит, выгоду свою ищет. С ее силой магистра — что ей смогут сделать жалкие мастера?
И потом не верил. Думал, это все театр, представление. Стоит выкрасть тело и разгадать загадку — все, она у меня в руках! Выкрал. Убедился. Чуть не рехнулся… ну, точнее как. Рехнулся. Что я там за ритуал с жертвами наворотил, чтобы ее оживить, — сам плохо помню. Натурально помешался. Наворовал каких-то бродяг в пригороде — все равно их никто бы не хватился. Чуть кишки не выпустил бедолагам. Сейчас-то понятно, что только зря бы трупярню развел.
А тогда меня в последний момент остановили. Все те же самые гадские «друзья и братья», сволочи поганые. Огонь и Дождь, чтоб им! Ну и здрасьте пожалуйста, суд и казнь через отсечение головы.
Да мне насрать было тогда, рубите что хотите! Гребаный Дождь забрал у меня тело Лин и сжег… сжег у меня на глазах, отняв последнюю надежду что-то исправить. Так что на суде я только злобно смеялся и все подтверждал: да, собирался провести ритуал, да, вскрыл бы всех двенадцать бродяг как нефиг делать! Нет, ни хрена не раскаиваюсь!
А в ночь перед казнью Дождь пришел ко мне в камеру…
То, что тогда произошло, до сих пор стояло перед глазами, стоило опустить веки. Я снова слышал его ненавистный голос и страшные слова. Странное дело, видел и слышал словно со стороны. Мог наблюдать за собой как бы с другого ракурса, словно вышел сам из себя, встал в углу и смотрел. Как на чужого. Даже воспринимал это тело на цепи как «его». Это, мол, Ильян, выродок и убийца. Сидит, ждет казни. И вот к нему на прощание пришел тот, кто его в эту камеру засадил. Зачем пришел?
«— Сбежать на тот свет вздумал? — Хлесткая пощечина. — Не выйдет! Не смей! Она умерла, чтобы ты жил, подонок. Не смей выбрасывать ее жизнь на помойку!
Я побледнел так резко, что стал похож даже не на мертвеца, а на алебастровую статую. Откуда знаю? Видел свое отражение в миске с водой, она стояла у самых ног. Белый стал, и глаза безумные. Расширенные зрачки затопили радужку, оставив только тонкий тускло-золотой ободок по краю.
— Или ты надеялся, что, умерев, попадешь к ней? — криво усмехнулся Дождь.
Я быстро отвел взгляд и резко, со всхлипом, вдохнул сырой воздух.
— Так это ты зря. Ее там нет. — Голос Дождя звучал глухо. — Ее нигде нет. Ее душа и суть сгорели вместе с крыльями, ты больше не увидишь ее никогда, ни в этой жизни, ни в последующих, ни между ними.
Я почти перестал дышать. То, что еще жив, выдавало только слабое позвякивание цепей — меня мелко, почти незаметно, но неостановимо трясло.
— Что… ты сделал с ней?
— С телом? — недобро уточнил Дождь. — То, что и следовало сделать. Отдал огню. Ты же видел. Это оно горело.
— Нет… нет… нет!
Вот теперь закованное в цепи, забитое в колодки тело трясло уже всерьез, так, что зубы лязгали, а руки и ноги дергались, словно в судороге.
— Ты сегодня не умрешь. И завтра не умрешь, скотина. — Дождь ощерился в злой ухмылке. — Не-ет. Ты будешь жить. Жить и помнить. О том, что такое… не мстить! Я обещал ей не мстить тебе.
— Тебя никто не послушает… — сорванный шепот скатился с губ как сухие семена. — Мне отрубят голову на площади и…
— И хрена лысого, — со злорадным удовлетворением сказал Ледяной Дождь, резко дергая за цепи и оттаскивая меня от стены, в которую я вжимался. — У меня для тебя подарок. Смотри и наслаждайся.
Он еще раз зло усмехнулся, вытащил из рукава мешочек с магическим расширением и резко встряхнул. На пол с невнятным воплем вывалилось связанное тело.