Тут, впрочем, проклятие играло на руку жертве, кто бы мог подумать. У Дождя как раз хватило времени незамеченным пройти в нужный отдел, взять книгу и спрятать ее в магический кокон, чтобы она не пострадала, когда ее научили летать. Затем книга полетела в окно, а Дождь, зажимая рукой кровящую рану, выполз навстречу прибежавшей на сигнал тревоги страже. Чтобы рассказать о подлом преступнике, похитившем книгу и сбежавшем налево по коридору.
Будет смешно, если в суматохе его забыли подлечить и он все же истек кровью.
Как только книга оказалась у Нин в руках, девушка, успевшая в рекордный срок избавиться от парадного облачения, вихрем взлетела в седло и приказала гнать со всей возможной скоростью.
Уходить предпочли лесополосой — по крайней мере, пока из окон замка можно было нас заметить. В конце концов, для чего давать лишнюю зацепку о направлении нашего движения?
Затем, все же вылетев на дорогу, мы мчались до тех пор, пока не возник риск загнать лошадей.
Я бы загнал, но Нин-джэ уверенно спешилась и заявила, что дальше мы идем на своих двоих.
Мило. Знакомо. Бесит. Аж до счастливых судорог — все как раньше! Все как я хотел. Мечтал. Жаждал. Рвался с этого поводка желаний до кровавой пены на губах, но вырваться так и не смог. Пока она рядом — мне хорошо. Ее нет — я только хриплый вой в небо. Вот такая, мать ее, засада.
В итоге первый нормальный привал случился только после полудня, если можно назвать привалом унылое восседание на пне в обнимку с кружкой кипятка без ничего.
Нет, конечно, я и сам люблю подстраховаться, но есть же разница между осторожностью и боязнью каждого куста!
— Напомни, почему мы обходим поселок десятой дорогой, вместо того чтобы купить там еды и сменить лошадей? — в очередной раз спрашивать было бессмысленно, но не спрашивать — значило согласиться.
— Потому что не знаем, напали ли на наш след. — Нин-джэ, поковырявшись в сумке, швырнула в меня засохший кусок хлеба. Вышло больно, по твердости угощение не уступало камню. — Размочи и съешь, раз не можешь потерпеть до вечера. К закату приедем на окраину города, там я точно знаю, где остановиться, чтобы нас не сдали первой же погоне.
— Это где же живут такие славные добрые люди? — Хлеб отправился в стакан с кипятком, хотя надежды на его возвращение в разряд съедобного были откровенно слабыми.
— Не знаю насчет добрых, но в «Одноглазом коте» любят деньги, не задают вопросов и дорожат клиентами. Пара монет — и никто тебя не видел и не слышал. Еще пара монет — и трактирщик покажет твоим преследователям то направление, которое ты выберешь. А если монеты золотые, а преследователей мало, есть даже вероятность, что они пойдут на удобрение знаменитых котовских тыкв.
— Чудесное место. — Теперь хлеб не только ломал зубы, но и губы обжигал. А я для себя сделал мысленную пометку: в этом самом «Коте» и поблизости от Нин не отходить ни на шаг. Зуб даю, она и от меня попытается избавиться в каком-нибудь подходящем для этого местечке. Нет, не убьет, просто уйдет. И заплатит трактирщику, чтобы тот отправил меня куда угодно, только не по ее следу. И это хуже смерти. Нетушки. Теперь, когда я ее многими трудами заполучил обратно, черта лысого так просто отпущу! — Но пока мы не там и все равно не движемся, предлагаю тебе заняться чтением. Может, чего нового почерпнешь. Как я понимаю, времени у тебя не то чтобы бездна.
Нин-джэ фыркнула, но за книгу все же взялась, а я продолжил возиться с сухарем. Понятно, почему она сама его есть не стала — второй раз воевать с таким кирпичом меня никакой голод бы не заставил, из чего только его пекли?
Хруст карательного угощения мерно мешался с шелестом страниц, пока Ли Нин, громко выругавшись, не захлопнула книгу.
— То ли я не выспалась, то ли в книге не хватает страниц.
— Что?
— Где. Сам посмотри, картинку-то ты найти в состоянии?
Искать не пришлось, мне хватило пары секунд, ушедших на осмотр обложки, чтобы, страдальчески застонав, отбросить ставший ненужным фолиант.
— Ничего мы в ней не найдем. Твой мудрый друг украл первый том вместо второго.
Глава 22
Ли Нин
Бесполезную книгу я продала. А что с ней еще делать? Не тащить же обратно в библиотеку. Смешно… а так хоть какая польза. Продала, конечно, не по той цене, какую можно было бы заломить при наличии времени. Бесценная рукопись из самого сердца охраняемой библиотеки — за такое золотые горы отвалить могли бы.