– Потому что это для некоторых поселенцев монастыря была тюрьма, – чуть грустно улыбнувшись, пояснила девушка. – Пора мне все-таки рассказать вам свой маленький секрет. Одной из причин, почему я поселилась в Твери, стал именно Отроч монастырь. Никто до сих пор не знает его тайну, не знает, что скрыто под ним. Зато мы все помним, как опасна эта тайна. Ведь я уверена, что найденный сегодня человек – один из многих, кто уже раньше пытался попасть туда… в сердце монас– тыря.
– Ева! – Даниил нахмурился. – Но ведь вы же не…
– Нет, – спокойно возразила она. – Я никогда бы не полезла туда. Сама, вот так… без длительной и тщательной подготовки. Хотя… теперь, Даниил, есть вероятность, что нам с вами все-таки придется это сделать. И я хотя бы частично успела изучить настоящую историю монастыря. Но… – девушка посмотрела в небольшое круглое окошко в борту самолета, – сначала мы с вами прогуляемся по старому купеческому городу и только одним глазком взглянем на знаменитую крипту. Мы начинаем садиться, Дан. Поговорим после у меня в доме.
23 апреля
Тверь, район Речного вокзала
9.00
От Змеево их привезли в Тверь на частном автомобиле одного из местных Стражей. В дороге Даниил и Ева почти не разговаривали. Это было не напряженное, а спокойное и уютное молчание сидящих рядом напарников. Оба смотрели в окна на просыпающийся город.
Даниилу Тверь казалась какой-то немного серой и настороженной, будто спрятавшейся, затаившейся за легкой дымкой тумана. Серые многоэтажки, пусть и с яркими пятнами над балконами, редкие деревья. Хотя потом, ближе к центру город стал казаться более уютным и совсем провинциальным. С цветочными горшками на окнах и балконах, детскими площадками, даже с развешанным кое-где сушиться во дворах бельем. И это в двадцать первом веке. Палисадники и клумбы, а рядом модные современные многоэтажки, горящие витрины супермаркетов и теперь уже густая зелень деревьев в скверах и даже прямо на улицах. А потом и центр. Присевший, будто состарившийся, с желтыми оштукатуренными стенами и маленькими оконцами, с рельсами трамвая, хотя сами вагоны тут уже давно не ходят. Контрастный и немного несуразный городок. А при этом старый и… муд– рый?
– Почему Тверь, Ева? – все-таки спросил Даниил, когда они мчались по центральному проспекту с незатейливым названием Тверской. – Кроме всего прочего? Почему здесь ваш дом?
– Кроме монастыря и еще парочки секретов? – весело улыбнулась она. – Потому что… Это город-артефакт. Он закрытый для чужаков, но милый и беззащитный для своих. Он древний, воинский город. Хотя все считают его торговым. Вон, смотрите!
Они выехали на мост, перекинутый через Волгу. Вид открывался просто потрясающий: первые лучи солнца золотом пробегали по берегам, сливались с синевой речной воды, и кругом открывался простор, вольный и какой-то очень чистый.
– Речной вокзал… рухнул? – Даниил засмотрелся на вид и даже не сразу заметил, что круглое здание с рядами тонких колонн, стоящее на широком пирсе, лишилось крыши и частично обвалилось. – За деревьями и не увидишь. Жаль…
Страж раньше бывал в Твери, и как раз здание Речного вокзала ему обычно нравилось, как вся набережная по той стороне Волги.
– Да, жалко, – как-то рассеянно согласилась маг. – Важно само это место. Вот отсюда все началось, Даниил. Не с этого берега Волги, не оттуда, где был когда-то кремль, а теперь – городской сад. Все началось с вот того пятачка на пересечении Волги и Тверцы. Здесь стояло первое поселение дружинников. Застава.
– Застава? – это его заинтересовало. – Но от кого? До границ Руси далеко…
– Смотря когда и как посмотреть, – снова усмехнулась Ева. – В двенадцатом веке именно тут проходила граница княжеств. Разбойничьего, варяжского Новгородского и оседлого торгового Суздальского. Тверь – это форпост суздальских князей, защищающий и от новгородцев, и от забегающих соседних племен балтов со шведами. Которые и досюда когда-то доходили. До этой крепости, что стояла здесь, куда мы с вами почти уже подъехали.
Свернув резко за мостом, автомобиль затормозил. Страж помог магу выйти из машины. Справа от него за деревьями сквера была видна Волга и развалины Речного вокзала. Слева стоял храм. Он разительно отличался от других церквей, которых в Твери было немало.
Больше всего Успенский собор напоминал обычный жилой дом восемнадцатого века, какие виднелись по другому берегу Волги. Двухэтажный, с узкими окнами. И только над центральной частью поднималась вверх небольшая башенка с одиноким вытянутым вверх куполом. Такие чаще можно увидеть на колокольнях, но никак не над соборами, привычно украшенными золотыми «луковками».