Шмыгнув носом, она трясущимися руками взяла пакетик с таблетками и едва ли слышно прошептала:
— Спасибо, сынок.
В этом шепотом было больше, чем в громком крике. Пришла моя пора заботиться о ней.
— Не за что, — ответил и отправился в душ.
Даже вода не согнала усталость. Сколько я не спал? Сутки? Двое? Уже бы и не вспомнил. Жизнь в постоянных движухах. Я всегда старался возвращаться домой. Показываться хотя бы раз в сутки, однако не всегда мог позволить себе подобную роскошь. Время работало не на меня. Я следил за каждой секундой. Нынче в запасе у меня было пять часов на отнюдь не здоровый, но весьма крепкий сон. Затем тренировка, после к себе на «ковер» вызывал Мурчика. Что предвещало для меня ночь и знать не знал, но делишки найдутся, как только я окажусь за порогом дома. Ближайшие сутки сон мне не светил. В понедельник с утра экзамен, а перед ним нужно решить еще одну проблемку.
Моя жизнь — сплошная рулетка.
Часто мама, смущенно улыбаясь, интересовалась ни завел ли я часом себе девочку. Хотя бы в этом, я старался не врать и с ухмылкой отвечал: «Какая девочка, ма? Я еще в своем уме!» Она думала, что ее сын балбес не нагулялся, и лишь трепала меня по голове.На самом деле, о каких отношениях шла речь? Кто такие отношения вывезет? Что я мог предложить? Встречи раз в неделю, в перерывах между клубом и тренировками? Или может быть в самом «Шафране»? Какая приличная девушка будет ночью шляться по тусовкам? Ну, а неприличных у меня было, как носков. На каждый день недели и даже больше.
Когда я уже лежал в своей кровати, просматривая сообщения, услышал подозрительный звук за дверью, будто кто-то скребся и не решался войти. Чуйка у меня была, что надо. Бог не обделил меня ни острым слухом, ни интуицией.
— Ма, заходи!
Нерешительно дверь приоткрылась, а затем мама прошла и села на край кровати. Она нервничала. Руки заламывала, поправляла низкий хвост из которого выбивались пряди пшеничных волос, а лицо источало тревогу и нерешительность.
— Что такое? — озадачился я.
Мама взглянула она меня жалостливо.
— Герочка, отец приходил…
— Что ему надо? — недобро выплюнул я.
«Отец» слишком громкое и непонятное для меня слово. Кто такой «отец» я мог только догадываться. У меня лишь был пьяный мужик, что бил мою мать у меня на глазах, влезал в долги и проигрывался.
— Он попросил в долг…
— И ты ему, конечно же, дала, — закончил за нее, зная что моя безотказная мать не умела говорить «нет». Для нее это было чуждо. Верила Анна Владимировна, что людям нужно давать второй шанс и все тут! Хоть головой об стену бейся! И черт с ним, что второй шанс уже давно просран. — Зачем? Что на этот раз?
— Твой отец… Он болен, — дрожащим голосом промолвила. — Алкоголизм — это болезнь!
Однако, есть болезнь хуже… Любовь. Она-то кудесница и заставляла верить в чудеса. Моя мать любила этого барана, потому и оправдывала его.
— Алкоголизм, мама, это зависимость. И если каждый раз ты будешь подкидывать ему кость, то эта собака так и будет сюда таскаться!
— Не говори — повысила голос, — так об отце! — закончила едва ли слышно.
— Делай, как знаешь, — недовольно брякнул. — Лучше бы купила себе на эти деньги новые сапоги. Уже три года в одних и тех же ходишь.
— Та! — как впрочем и всегда, махнула она на себя рукой. Ей ведь ничего не нужно! Эти еще сто лет служить будут! Вот, только подклеить и сносу им не будет!
— Решай сама, — проворчал и отвернулся к стене, тем самым давая понять, что разговор окончен.
Погладив меня утешающе по плечу, она встала, тяжело вздохнула и потопталась пару секунд на месте. Еще несколько движений и дверь с той стороны закрылась, оставляя меня наедине со своими мыслями.
Аида
— Н-но как же так… — это был удар под дых. Мои губки задрожали, а такое знакомое щемящее чувство в груди осело неприятным осадком.
Обида. Как мне было это знакомо.
— Доченька, пойми, мы с отцом на пути открытия! — воодушевленно произнесла мама. В её глазах застыло предвкушение, азарт и нечто совсем мне чуждое и смутно напоминающее наваждение. — Мы почти у цели! Я чувствую, что наш звездный час где-то рядом, — и совершенно неуместно подергала носом, словно и взаправду могла унюхать запах ее мнимого «звездного часа».
— Мам, но вы каждый год приезжали, — расстроенно пробормотала, опуская глаза себе на руки, что по столу выводили круги.
Валентина Андреевна закатила глаза и разочарованно вздохнула, как будто мы с ней говорили на разных языках. Впрочем, почему «как»? Мы определенно точно друг друга не понимали. Между нами стояли слишком долгие годы расстояния, отсюда и непонимание. Как какой-то совершенно глупый талисман, мог быть важнее такого волшебного праздника, как Новый Год? Что бы случилось с этим талисманом за десять дней? Однако, мама была уверена, что на нем выгравирован секретный шифр, который если разгадать, то можно перевернуть весь мир.