— Ничего себе! — восхищённо выдохнула тётка, глядя, как меняются лица Шпильки и Шайтана. — Это как это вы сделали?
— Если проживёшь тут хоть с годик, тоже чему-нибудь эстраординарному научишься, — не вдаваясь в подробности, пообещала Шпилька и осторожно провела ногтями по щекам — как обычно, после копирования Дара Шайтана у неё жутко чесалось лицо.
— Тут — это где? — немедленно заинтересовалась тётка. — Что такое «кисляк»? У нас незадолго до вашего появления туман был, вонял чем-то эдаким… Это он и есть кисляк, да? Ох, что-то я совсем запуталась…
— Да, туман — это и есть кисляк, — терпеливо начала объяснять Шпилька. — Он охватил город и скопировал его сюда, в Стикс. А пригород вместе с этой, как её… Текстилькой, в туман не попал, поэтому его тут и нет. А твоя племянница живёт себе и не тужит, знать не знает ни про каких зомби и ждёт свою тётушку в гости. А самое удивительное в том, что тётушка к ней приедет, как ни в чём не бывало, и тоже ничего не будет знать про зомби. Жизнь останется такой же, как и была. Но для оригиналов, а не копий вроде тебя, меня или Лаймы.
Тётка отреагировала удивительно спокойно — как будто внутренне уже была готова к тому, что объяснения будут такими же дикими, как и происходящее. Или просто настолько беспокоилась за племянницу, что готова была поверить во всё, что угодно, лишь бы услышать, что с дорогим ей человеком всё хорошо.
Она очень внимательно слушала всё, что говорила ей Шпилька, задумчиво кивала и изредка задавала уточняющие вопросы. Когда Шпилька закончила говорить, она долго сидела молча, переваривая услышанное и вычленяя главное из него. А потом повергла рейдеров в шок, задав всего один вопрос.
— Ты сказала, что мы с тобой и собака — копии самих себя, так? А он? — указала тётка подбородком на Шайтана.
Шпилька замешкалась с ответом, не зная, как объяснить, кто такие внешники, и не подставить при этом напарника. Тогда Шайтан вмешался сам — Шпилька гранью своего первого Дара ощутила его растерянность, тут же сменившуюся решимостью и чувством, которое можно описать тремя словами — «гори оно всё».
— Я — не копия. И я пришёл сюда сам, по доброй воле.
Тётка вытаращила на него глаза, но в этот раз главного не уловила.
— Зачем? Я бы сюда ни ногой, если б спросили…
— А меня не спрашивали, я сам напросился, — бросил Шайтан. — Уж больно интересно было.
— То есть, ты можешь в любой момент вернуться? — обрадовалась тётка.
— Раньше мог. Теперь — нет.
Пришлось Шпильке объяснить ей про споры, которые большинство людей превращают в заражённых, и лишь некоторых счастливчиков наделяют иммунитетом, и про внешников. Про род занятий пришлось умолчать, ограничившись общей фразой про «исследования» — в Пекле тётке об этом знать ни к чему, ещё будет на Шайтана криво посматривать. И хорошо, если только посматривать.
Нет, бывший внешник, конечно, заслужил не только косые взгляды, но и пулю в затылок. Но от Шпильки, а не от ничего пока не понимающей свежей.
Кстати, о свежаках…
— Голова болит? — поинтересовалась Шпилька, отстёгивая от пояса фляжку с живцом.
— Да не то слово! — вздохнула тётка и потёрла виски.
— На вот, выпей. На вкус внимания не обращай — это лекарство. Раз уж ты оказалась иммунной, то пить его теперь придётся постоянно. Без него рано или поздно либо помрёшь, либо всё-таки превратишься в заражённую.
Первое, что сделала тётка, взяв фляжку в руки — разумеется, понюхала её содержимое. Хотела было вернуть, но, услышав о последствиях, переборола отвращение и здоровое недоверие к странным то ли солдатам, то ли бандитам, называвшим себя рейдерами, зажала нос двумя пальцами, зажмурилась и сделала крохотный глоток.
— Оно из грязных носков, что ли, делается? — поинтересовалась она.
— Лучше бы из них, — хмыкнула Шпилька. — Полегчало?
Тётка скривилась было и вдруг замерла, открыв рот.
— Как рукой сняло. Ни одна таблетка так на меня не действовала, а я ведь их много перепробовала из-за мигрени…
— Ну вот и хорошо. Звать тебя как? Я Шпилька, а это Шайтан. Мы рейдеры из Саратова.
— А я — Зинаида. Ну, Зина, если по-простому. А почему у вас имена такие странные? Прозвища?
— Да, — кивнула Шпилька. — Здесь принято забывать прошлое. Так что мужчин крестят, и обычно погонялом, а не именем.
— А женщин?
— Женщины в большинстве случаев сами выбирают, как их звать будут, тут никаких правил нет. Но некоторых, вроде меня, тоже крестят. За особые, так сказать, заслуги.
— Это за какие? — полюбопытствовала Зина, подозрительно сверкнув глазами.