Я мельком взглянула на него, намереваясь потом отвернуться, но не смогла.
– Ты думала, все эти годы я терзался воспоминаниями о тебе? – произнес он тихо. – Ты поставила под удар будущее Светлолесья… да и всего мира… из-за детских обид? Ты действительно настолько глупа, Лесёна?
«Дыши. Просто дыши».
– О да, я усвоила твои уроки, – со смешком сказала я, утирая тыльной стороной ладони злые слезы. – Ты хочешь править Светлолесьем, а я всего лишь один из рубежей, которые надо было пройти. Что ж, предложение о собрании книг Галлаи все еще в силе.
– Я и не ждал, что ты поймешь. – Дарен склонил голову, и пряди волос опустились на лицо. – Поэтому дал тебе это.
Он кивнул на жемчужную прядь в моих волосах. Уговор. Еще один дурацкий уговор, который я заключила с ним. Он, видите ли, хотел, чтобы я помнила нашу дружбу.
– Да, твои поступки – это другое, – сказала я, качая головой. – Колдовской обмен, я помню.
– Ты бы сама разрушила Печать, если бы не травник, – сказал Дарен, чуть поджав губы. – Ты понимаешь это. И злишься на меня. Злишься, потому что я вижу это в тебе.
– И потому отбираешь свободу воли? – спросила я. – Совсем как Ворон.
– Ты хотела этого, – вдруг сказал Дарен, обводя пространство вокруг посохом. – Нзира, колдовства, старых преданий. Ты хотела видеть Полуденного царя, и я стал им. Да, пришлось заплатить. Но с колдовством всегда так.
– Тогда зачем все это? – Я коснулась жемчужной пряди. – Прежде ты охотился за моей силой. Теперь, когда ее нет, в этом нет необходимости.
Я подняла клинок, чтобы срезать прядь.
– Да, – мягко согласился Дарен. – Нет ничего, кроме твоего обещания помнить.
– Поверь, – сказала я тихо, глядя ему в глаза. – Я помню.
Дарен чуть прикрыл веки, как будто признавая разговор бессмысленным.
– Но я допускаю, что ты можешь найти читальню, – вдруг сказал он. – Докажи мне это, и я, быть может, помогу тебе на суде.
Неужели? Я медленно опустила клинок и повернулась к выходу.
– Погоди. – Дарен поднял руку, и в рассветных лучах блеснули перстни. – Здесь скоро будет Ворон.
– Я ухожу!
– Я не отпускал тебя, – холодно проговорил Дарен. – Останься.
К горлу подступила тошнота.
– Прошу…
Мольба в моем голосе заставила его обернуться.
– Нет, – сказал он тем же тоном, но потом чуть смягчился: – Я хочу знать, что ты думаешь о его донесении. Это может спасти тебе жизнь.
Я сглотнула. Несколько месяцев я избегала его – хвала Крылатой, это было легко, – и вот теперь, вот так, сейчас…
– Знаю, тебе больно видеть его в теле Феда, – сказал Дарен уже совсем другим тоном. – Но я слежу за ним. Тебе не нужно бояться Ворона. Я подчинил его, и он не причинит вреда.
«Этот гадючий день никогда не кончится».
Я отошла к перилам и опустила голову на сложенные руки. «Дыши».
– Лесёна.
«Дыши, чудь тебя побери!»
Я собрала все, что когда-либо говорил мне Минт о дыхательных упражнениях, о том, как поддерживать разум в холодном состоянии, в единую мысль.
– Позволь напомнить тебе, кто действительно противостоит нам. – Дарен встал рядом со мной. – Особенно теперь, когда у людей просыпается Дар к колдовству, а чудь заново обживает земли.
– Жрецы, – произнеся это слово, я вздрогнула так, будто холодный ветер подул на рану.
Дарен отвернулся, и я проследила за его взглядом, но не увидела ничего, кроме заснеженной пустоты.
– Испуганный народ бежит в города вместо того, чтобы вспомнить прежние обычаи, а там, где чародей может договориться с чудью или как-то помочь по хозяйству, жрецы сжигают целые дворы, – проговорил он спокойно, но я уловила гнев, незримо присутствующий в его словах, как осколок стекла в прозрачной воде. – Люди бегут в города, но враждуют друг с другом. Еды уже не хватает.
– Стало быть, мы зря все это затеяли, – сказала я.
– Только в детских сказках все меняется к лучшему самой собой. Мы же живем во времена перемен и вряд ли застанем настоящее Полуденное время, – он замолк.
Я тоже молчала. Нутро прожигало жаром, но я не двигалась и смотрела на то, как меняется свет в ясном небе за Дареном. Как поднимается солнце и как ложатся бледные лучи поверх его головы.
– Помнишь, я говорил, что Чудова Рать, заточенная под землей, нарушает верное течение тока жизни? – спросил, наконец, Дарен. – Чудова Рать действительно чужда живому, но та чудь, что испокон веков жила рядом с человеком, помогая ему, не должна исчезнуть. Жрецы мешают нам со всех сторон. Из-за них я не могу распустить Рать, и из-за них не получается пока вернуть жизнь в прежнее русло. Червенцы мешают исцелению Срединного мира.