– Но я и не разговаривал с колдунами, мой повелитель.
Дарен сжал челюсти и метнул на меня такой тяжелый взгляд, что захотелось втянуть голову в плечи.
– Я запрещаю тебе разговаривать со всеми живущими в Нзире.
– Как угодно, повелитель. – Ворон склонился перед Дареном.
– Тебя ждет наказание, – бесстрастным голосом сказал Дарен. – Сними повязку.
– Не лучше ли приказать ей отвернуться и зажать уши? – отозвался Ворон с улыбкой.
Прежде чем я осознала, что происходит, мелькнули рука и игла. А потом раздался такой жуткий крик, что стены Третьего Круга будто бы подались вперед, готовые обрушиться нам на головы. Игла… Фед… Я встретилась с ним взглядом. На миг в его покрасневшем глазу зажглось узнавание.
– Мне так жаль, – прошептала я.
– Ну почему же, ученица, – с кривой ухмылкой сказал Ворон, затягивая повязку. – Я это заслужил. Страдания – это специя, без которой игра теряет остроту.
Когда он исчез, в моих ушах еще дрожал крик. Крик Ворона. Крик Феда. Мой крик. Я наткнулась на другой взгляд – холодный и злой.
– Идем. – Поток воздуха толкнул меня вперед, когда Дарен развернулся и пошел к крепости. – Он питается отчаянием. Еще бы чуть-чуть и… Почему ты так упорно пытаешься быть сожранной?
– А почему ты так упорно пытаешься помешать мне? Осторожнее, а то я могу подумать о тебе что-то хорошее.
Его губы чуть дрогнули.
– Вижу, ты успела пореветь. Вон, нос весь красный.
Я подавила смешок. Колдун, только что пытавший воеводу Чудовой Рати, справлялся о моем зареванном носе. Что ж, самообладания Дарену и правда не занимать.
– Ты хочешь утаить правду о нападении?
– Видения Ворона, как и слова, сеют раздор, – проговорил он зло. – Ему лишь на руку, если чародеи сцепятся друг с другом. Прежде, чем правда всплывет, я должен сам во всем разобраться.
Я чуть отстала.
Видениям Ворона нельзя верить. Никогда нельзя было! Но что, если… что, если он специально напал на нас сегодня, чтобы показать мне это? Знал, что тогда я решусь прийти к нему?
Я мысленно дала себе оплеуху.
– Он заманил меня к себе. Помешал поискам в башне Крыльев.
Дарен тоже остановился.
– Я не могу помешать тому, кто по доброй воле лезет к Ворону в силки, – проговорил он. – Он живет в этом мире за счет наших жизней. Не подставляйся.
– Так, может, Ворон заодно с тем, кто убил Терна?
– Я сам разберусь со всем этим. – Дарен окинул меня строгим взглядом. – А тебе сейчас стоит волноваться о своей судьбе.
– Да… я ведь не нашла читальню, – сказала я, ощущая, как под оберегом, внутри, расползается леденящая пустота, будто Ворон все еще был где-то рядом.
Хотелось бежать. Уткнуться в грудь кого-то далекого и родного, долго плакать, комкая пахнущую травами рубашку, может, даже кричать до хрипоты от несправедливости, но знание того, что даже думать об этом – пустая затея, заставляло меня горько поджимать губы и держаться.
– Лучше сам убей меня, – сказала я чужим, ломким голосом. – Но одной из них я не стану.
– Не станешь, – вдруг сказал Дарен со странным выражением. – Твоя воля сильна. Ты победила Шепот.
– Дарен, – в отчаянии прошептала я. – Мне нечего тебе дать. Я ничего не нашла, но… Я знаю, книги где-то там. В башне Крыльев.
Он отвернулся, и в ставшей тяжелой тишине мы дошли до Палаты Судеб. Но перед тем, как войти, Дарен обронил сухое:
– Не говори им того, что показал Ворон.
– Но если они начнут обвинять меня…
– Не начнут.
– Там будут Алафира и Инирика.
– Ты мне веришь?
Я подавила тревожный смех.
– Лучше все-таки убей меня.
– Лучше молчи, Лесёна, – с каменным лицом произнес Дарен, а потом и вовсе исчез.
Ветер донес тихий голос:
– Не дай Ворону добиться своего.
Час от часу не легче. Довериться Дарену или попытаться спасти себя тем, что показал Ворон? Может, это если и не станет оправданием, то хотя бы отвлечет от моего обмана с Даром? Так и не придумав, что говорить, я откинула назад растрепанную косу и вошла. Коснулась оберега. Крылатая, помоги!
Шестеро колдунов Совета уже сидели на своих престолах. Трое Созидающих и трое Превращающих. Престолы Пути Разрушения пустовали, ведь с тех пор, как Дарен выпустил Рать, ни одного колдуна этого Пути в Нзире так и не появилось.
Пол – простой серый булыжник, по которому струились золотые нити, образуя орнамент Путей, трилистник. Я остановилась в центре, как раз в том месте, откуда расходились лепестки. Каждый лепесток вел к престолам своего Пути. А еще в центре виднелось выжженное пятно – говорят, тут царь Полуночи когда-то сжег заживо Совет чародеев, когда те пытались помешать ему полностью завладеть городом. Тут же виднелись борозды от ногтей… Следы Карии еще не успели стереться. Может, Палата хотела, чтобы все это было здесь? Следы чужих судеб делали ее живой и устрашающей.