Я подняла взгляд на Созидающих. Инирика, конечно, тут. Ее навыки по управлению Обителью оказались незаменимы в Нзире, и степенная колдунья быстро обрела здесь прежнее, а то и более почетное положение. Видимо, даже Дарен высоко оценил ее способность ладить жизнь в тесном каменном улье, раз доверил заботу о быстро развивающейся общине колдунов. Теперь в руках Инирики оказалось снабжение и решение всех вопросов, связанных с жизнью чародеев.
Жаль, что вопрос с холодом решить не удалось, и привыкшая к вечному теплу Обители Инирика частенько с раздражением куталась в меха и теперь явно злилась, что я заставила себя ждать.
Справа от Инирики сидел Казимек, ее прежняя правая рука, а слева – Еж, старый хранитель читален.
С колдунами Пути Превращения я прежде не общалась и толком ничего про них не знала. Только, что растрепанного рыжеволосого парня звали Лис. И вид у него был такой, словно он оказался здесь лишь потому, что кто-то из Совета не смог прийти и попросил первого встречного себя заменить. Вид Лиса явно беспокоил и Инирику. Ее рука сама будто бы тянулась к костяному гребню, висевшему у нее на поясе.
Рослый колдун с посеребренными висками – Леслав. Немногословный, пользующийся большим уважением среди чародеев-мастеров. В прошлом он воевал на войне Трех Царств за отца Дарена, а после долго искал царевича в Светлолесье. Леслав растерял все свои земли, долго скитался и, говорят, когда они с Дареном наконец встретились, первым назвал его своим царем.
Меньше всех я знала про асканийку Эсхе, хотя ее имя было у всех на устах. Про ее вечеры упоминали и Минт, и Терн, и на них же без конца бегали мои соседки. Ее считали одной из самый прекрасных колдуний города. Но сейчас Эсхе предпочла скрыть свое лицо за плотной вуалью.
Узор стелился дальше, к дальнему концу Палаты. Там, за престолом правителя Нзира, он сплетался в Древо. Сам престол представлял собой огромный каменный трилистник, который не под силу изготовить ни одному человеческому мастеру. Сейчас Дарен сидел на нем, чуть откинувшись назад, с видом отстраненным и безучастным, будто и не спорили мы с ним несколько мгновений назад. Рядом с ним стояла явно недовольная чем-то Алафира.
В горле возник холодный комок.
– Лесёна, дело срочное, поэтому обойдемся без долгих вступлений, – важно произнесла Инирика.
Я поклонилась. Сердце стучало в ушах.
– Мы решили, что престол твоего пути не должен стоять пустым, – сказал Казимек. – Раз никто не объявился, значит, ты должна занять это место.
– Что?
Дарен равнодушно смотрел куда-то вдаль. Я перевела взгляд на Алафиру – она, не стесняясь, прожигала меня взглядом так, что было удивительно, как еще не вспыхнуло ее сухонькое лицо.
Почему они молчат?
– А как же… Терн?
Инирика чуть сузила глаза:
– Гибель Терна – несчастье. Он переоценил свои силы в приручении чуди. Нам следует усилить Совет для принятия более взвешенных решений. Что скажешь?
Дарен не сказал обо мне Совету? Неужели он велел молчать и Алафире?
Невероятно. Водит за нос Совет… или все-таки помогает мне?
Я еще раз взглянула на царя. Он выглядел все таким же отстраненным, но я бы не удивилась, если бы узнала, что где-то внутри себя он потешается над нами.
– Престол Пути Разрушения пустует уже несколько месяцев, – повторила Инирика, теряя степенность. – Займешь его?
Я едва выдавила из себя:
– Нет.
Инирика и Казимек выглядели оскорбленными. Я не знала, чем скрасить проявленную мной неблагодарность, и с поклоном сказала:
– Каждого из вас выбрал наш царь и наш народ. Я не могу занять это место, будучи не равной вам по положению. И уважению… Боюсь, что моя юность и неопытность перевесят все благие намерения.
Инирика побелела от гнева. Я оглядела остальных колдунов в Совете, но непохоже было, что им есть дело до моего решения: Леслав и Лис о чем-то переговаривались между собой, а старик Еж накрылся шубой, и оттуда доносились звуки, подозрительно похожие на храп.
– Что ж, возможно, ты и правда не готова, – проговорила Инирика. – Ты всегда поздно созревала, когда дело касалось важных вопросов.
Я сочла за благо согнуть спину в еще более глубоком поклоне. Все-таки не каждый раз вместо Чудовой Рати предлагают престол Разрушения! Вот только почему они сами не спросили меня про гибель Терна? Неужели по той же причине, что и Дарен – чтобы не подозревать своих же побратимов в страшном?