Правда это или нет?
Лишь бы успели вывести Стрелы…
Лишь бы город подлетел ближе…
– Знаю, что у тебя в плену червенец-каратель по имени Колхат…
Отпираться было бессмысленно.
– Отдай его мне, – потребовал колдун.
– Нет.
Этого пленника Альдан спрятал ото всех. После того как Колхат переродился, в нем почти не осталось ничего человеческого – Альдан сам допрашивал его. Много ужасного узнал. Но и полезного тоже. Взять хотя бы Стрелы…
Да где же, где они?!
Дарен начал исчезать, и Дан попытался задержать его отчаянным:
– Почему ты думаешь, что Мечиславу будет интересно твое предложение мира?
– Сам догадаешься, – одними губами произнес Дарен и растаял.
И вот теперь горькая тьма заволокла небо, и снег полетел черный, словно сажа.
– Иди к Мечиславу, – голос колдуна изменился, стал злым и безумным. – Передай все, что видел, и скажи, что времени до исхода зимы. К годовщине войны Трех Царств!
Княжич только и успел обернуться.
И разверзлись чернильные хляби, и рухнула на город голодная, стоокая тьма.
6. Бел-Горюч-Озеро
За священной рощей, неподалеку от того места, где река Ангмала срывается с уступа, раскинулось Бел-Горюч-Озеро. Название говорило само за себя: вода в озере кипела, а с поверхности шел плотный, как неразбавленное молоко, пар. Говорили, за озером смотрит какой-то могущественный старый водяной. Может, потому между женским берегом для омовений и мужским всегда висит непроглядная белая пелена?
Я любила приходить сюда до рассвета, пока все спят.
Вот и сегодня по дороге к озеру меня сопровождала только тишина древнего города. Лишь в некоторых оконцах крепости да в сторожевых башнях на стенах дрожали слабые огни. Но такая пустота была кругом!
До чего странно здесь ощущалось одиночество: маленький человек наедине с каменной махиной и ее злой зимней природой, а все равно не чувствуешь себя одиноким, даже если это правда так. Только оглушающая пустота, тишина, холод. Вот и все. Ты становишься тенью среди теней города, просто странницей, мимолетно наслаждающейся гостеприимством сказочного чудовища. Легко поверить, что спустя столетия потомки местных колдунов так же будут бродить меж руин и задаваться вопросами: «Что за великаны возвели Нзир в порыве вдохновения?». Порой я замечала в очертаниях переходов, крыш и окон странное единство, будто был он когда-то единым живым созданием, и словно бы только время, ощущавшееся здесь иначе, раскидало его останки по колдовской земле.
Все дороги Светлолесья ведут к тебе, Нзир, все Пути! Город, в котором возможно все. Не спасли меня от чар твоих ни вынужденное избегание чародеев, ни присутствие Чудовой Рати. Нет, не открыть мне всех твоих тайн, великий город. Да и кто бы мог?
Дарен?
Я скинула одежду и с наслаждением погрузилась в горячую воду. Дарен всегда был себе на уме. Когда предание говорило, что Полуденный царь придет и все исправит, в нем не упоминалось одного – в каком пламени нам всем придется сгореть, чтобы измениться.
«Тот Дарен ведь и правда сгорел».
Я нырнула и поплыла сквозь толщу воды глубже, перебирая по дну руками. Вода порой пугала меня, но теперь я находила в ней утешение. Находила свою память, прикасаясь к вплетенной в волосы жемчужной нити. И сейчас от воспоминаний о Дарене некуда было деться – теперь эта нить соединяла меня с детством, с той стороной моего бытия, что существовала до жизни среди чародеев. Я принадлежала к знатному ардонийскому роду, и именно мои родители спасли от жрецов молодого царевича. Мы все укрылись за морем, в Аскании, но когда пришли червенцы, прежняя жизнь кончилась. Жемчуг хранит то, что осталось от моего детства. То, что нашел Дарен посреди руин моего разума, ведь после тех событий я почему-то потеряла память.
Дарен и Ворон были там. Они знали что-то, но молчали. Один сказал, что я сама должна вспомнить, а у другого я никогда не спрошу. И день за днем я перебирала жемчуг в надежде заполучить все воспоминания, хотя и знала, что там одна только горечь.
Я вынырнула на поверхность, хватая ртом холодный воздух. Вода, а особенно такая, как в Бел-Горюч-Озере, помогала унести печали. Она соединяла границы миров и была проводником неведомого.