Вода… огонь… вода…
«Забери, озеро, мою неверную память, погаси, вода, былые чувства».
«Ведь та Лесёна тоже сгорела».
– Неужели это и есть ты? – спросил смеющийся женский голос.
Я обернулась. На камнях сидела женщина. Пар и длинные темные кудри частично скрывали ее наготу, но я не могла не заметить темный цвет ее кожи. Асканийка.
– Мы знакомы?
– Нет, но виделись. – Асканийка плавно соскользнула в воду и, не переставая улыбаться, подплыла ко мне. – Я Эсхе, наставница с Пути Превращения и, по скромному мнению девиц-колдуний, лучшая устроительница вечер в Нзире.
У Эсхе были полные ярко-алые губы и спокойные, карие с красными крапинками глаза. Ей явно не требовались чужие рассказы о ее красоте: судя по гордому и спокойному взгляду, она совершенно точно знала о ней сама. Кожа Эсхе завораживающе мерцала, и от воды на ней четче проявились узоры – звезды, водопадом стекающие вниз, к поджарому животу. Эсхе выждала несколько мгновений, будто давая мне возможность изучить себя.
– Чего ты хочешь? – спросила я вслух.
Асканийка медленно прикрыла веки, а потом резко взмахнула ресницами, не переставая улыбаться.
– Приходи вечером. Может быть, расскажу.
– Я занята.
– Если хочешь, я помогу тебе найти нарядную одежду. У меня много друзей среди ремесленников-чародеев.
– Мне нравится моя одежда.
Я уже привыкла к постоянным насмешкам от соседок по поводу своей поношенной рубахи и линялых штанов, из которых я теперь почти не вылезала. Но мне нравилось, что в этой одежде удобно ползать по заброшенным коридорам и уворачиваться от ударов Минта. Теперь такова была моя новая жизнь. Жизнь вдали от плясок с пестрыми нарядами.
– Мне пора.
На берегу я начала быстро обтираться холстиной, но не тут-то было.
– Ты вся в синяках, – рассмеялась Эсхе. – Поспорю, что твои бедра покрыты ими вовсе не от жарких ночей.
– Веселитесь без меня, ясно?
Асканийка медленно вышла из озера. Вода стекала с тела, покрытого рисунками, и испарялась с кожи, отмеченной созвездиями и изящными завитками… Нет, белыми и черными змеями.
Так она из культа Змей!
– Лесёна, я зазываю тебя не только ради нарядов и жарких ночей. – Эсхе протянула руку и помогла оправить рубаху. – Нам надо поговорить. Я знаю, что ты больше не колдунья.
Сердце упало вниз. Картинка начала собираться…
– Это Дарен рассказал тебе обо мне?
В ее взгляде промелькнуло что-то оценивающее.
– Приходи.
Дарен. Он ей сказал? Зачем? Кто она ему?
Я вырвала из ее рук свою рубаху, молча заткнула ее в штаны и, не прощаясь, поспешила уйти.
Культ Змей помог Дарену в Аскании и, похоже, не остался в стороне и теперь. Что за игру ты опять затеял, Полуденный царь?
Или я зачем-то понадобилась культистам?
Поздним утром, похлебав на кухне остатки горячей похлебки, мы с Минтом отправились на тренировку в руины. После вчерашнего друг был молчалив, и я не лезла к нему, зная, что хорошая драка взбодрит его лучше душеспасительных разговоров.
И только когда мои колени затряслись от усталости, а рука уже не могла поднять тренировочный меч, Минт кивнул на раскидистое дерево, под которым мы обычно отдыхали между подходами.
Я рассказала ему обо всем, кроме Ворона. С одной стороны, не хотела тревожить его напоминанием, а с другой – опасалась гнева за свою несдержанность. Минт учил меня не поддаваться на словесные атаки в том числе, а вчера я не сдержалась. Вдобавок узнай он о видении, в котором кто-то приказал чуди убить нас с Терном, наверняка снова бы поднял вопрос об укрытии в Сиирелл.
– Что ж, – Минт устало потер переносицу, – Инирика зазывает тебя в Совет для своих мутных делишек, и культистка из Аскании позвала тебя к себе… для чего?
– Для того же самого, возможно.
Минт прикрыл глаза и улыбнулся.
– Рассказ про Эсхе на озере здорово поднял мне настроение. Можно подробнее все описать?
Я пихнула его в плечо, но он, не глядя, уклонился.
– Не хочу связываться ни с Инирикой, ни с Эсхе. Кстати, – пальцы едва слушались, но я извлекла из своей сумы склянку с сон-травой, – вот, возьми. Это снадобье для спокойных ночей. Никаких дурных снов.
Минт взял склянку, но, ничего не спросив, убрал ее за пазуху. Потом снова откинулся на дерево, глядя на крепость. Искра любопытства в его глазах затухала.
– Я тут подумал… Если у нас одна жизнь на двоих, мы, скорее всего, умрем в один день.
– Ну-у, скорее всего.
– Знаешь, мой старший брат погиб на войне Трех Царств, – вдруг проговорил Минт. – Он был крепким, рослым, вечно лез на рожон и любил тесать кулаки о всяких выскочек. Говорил, что рожден воином. – Он улыбнулся. – Такой дуралей. Пошел в дружину. Наша мать почти следом за ним ушла. Подалась в странствующие жрицы. Я остался с отцом, но он не больно-то…