– Ползи быстрее, они тебя видят.
Я изо всех сил устремилась на голос. Сзади раздался новый, сулящий незабываемые впечатления, свистящий звук, но вдруг меня втянуло в трещину.
– Аспиды! Аспиды!
– Они многих недолюбливают, – заверил меня кто-то.
– Их отношение ко мне находится где-то между «оторвать голову» и «испепелить заживо», – прохрипела я. – А это точно далековато от «просто недолюбливают».
– С тобой они просто поиграли, поверь.
– Кто ты? Где ты?
– Ползи дальше, – велел мой спаситель, но дальше вместо голоса раздался какой-то странный звук, похожий на «уру-ру-ру».
Я послушно работала локтями и коленями, пока проход не расширился и голос не велел:
– Все, здесь можно встать.
Поднявшись, я приложила ладонь к ушибленной голове и осмотрелась. Все еще плыло перед глазами, но было ясно – я под землей. Своды каменных арок уходили во все стороны, но терялись во тьме.
– Нижний город?
Немыслимо. Под крепостью был самый настоящий город со своей сетью переходов, мостов, ярусов и хором! И он, этот город в подземелье, почти не пострадал. Удивительно, как это мы с Минтом не нашли его раньше? И знал ли о нем кто-то из колдунов наверху? От удивления я позабыла об усталости и боли во всем теле. А еще – о таинственном шепоте. И лишь когда поднялась, оглядываясь, встретилась взглядом со светящимися зелеными глазищами.
– Не подходи!
– И не собирался.
– Кто ты? Чудь?
Я выхватила клинок и вмиг очертила себя кругом.
– Стал бы я тебя вытаскивать, если б хотел задавить, – обиженно прошипел кто-то и приблизился.
Я резко выдохнула: передо мной дыбил шерсть Серый, Альданов кот.
Или не кот?
– Серый… ты…
– Ну?
Сколько раз я спала, беззащитная, рядом с ним! И ничего не почуяла! Даже оберег, и тот молчал!
– Как… как ты нас всех обманул?
– Больно надо, – фыркнул Серый, садясь у обережной черты.
– Но почему ты раньше не заговорил?
Кот уставился на меня блестящими от зеленого потустороннего блеска глазами.
– Так силы с моим народом ушли. – Зелень чуть потускнела. – Да и что от меня толку, если ни послужить, ни набедокурить как следует не можешь?
Я потерла ушибленную голову, припоминая. Чудь, прижившаяся в доме, помогала по хозяйству. Люди оставляли ей дары, чтобы та хлопотала, дом берегла. И бывало так, что люди уходили, а чудь оставалась, привязанная к месту. Серый жил при Дане на мельнице, но знал многое о Линдозере. Однажды вывел меня к Вороньему Яру…
– Так ты суседил в Яру, – поняла я.
– Неблагодарные людишки!
– А Дан?
– Дан хороший.
– Он знал, кто ты?
– Говорю же, слаб был тогда, – прошипел кот. – Хотя мне лет больше, чем всем вашим царствам, вместе взятым!
– Почему ты… помогаешь?
– Без вас, людишек, мир скучнее, – как будто нехотя признал он.
Я хмыкнула:
– Ну, без тебя он тоже многое бы потерял!
Серый выразительно посмотрел на обережную черту, а потом вдруг повел носом, будто принюхиваясь к чему-то.
– Ну, Лесёна, – с хитрым прищуром произнес он. – На обряд прощания с Терном идешь или на меня так и будешь глазеть?
Я огляделась. В Нижнем городе, похоже, можно плутать вечно. Но довериться чуди?
– Да не нужна мне твоя жизнь, – сказал, облизываясь, Серый.
– Чего же ты хочешь?
– Оставляй мне дары, как делали твои предки. И не принуждай меня колдовством крови! Тогда, быть может, я и буду тебе помогать.
Будь Серый врагом, мог сотню раз навредить мне, но я видела от него всегда только помощь. Не раз этот чудов кот выводил меня на нужную дорогу, но и легкой ее назвать было нельзя…
– Что ж, ты уже не раз помогал, – проговорила я. – Альдану, Минту, мне. Похоже, людей ты любишь больше, чем колдунов. Но я верю тебе. И принимаю твою помощь с благодарностью.
Глаза Серого блеснули ярко-зеленым.
– Правильно говоришь, – сказал он.
И я стерла обережную черту.
По Нзиру плыл тихий печальный звон – будто голос из подземных далей. То была песнь города, песнь его прощания.
Начинался обряд перехода для Терна.
Минта нигде не было видно, поэтому я шла одна. Я смазала рану на голове Живой, обмоталась корпией и поглубже надвинула шапку. Каждый шаг давался с трудом – словно не по расчищенному булыжнику идешь, а по непролазному снегу дорогу торишь.
Меж тем солнце уже село, и холм, а вместе с ним роща у подножия тонули в алом. Повсюду виднелись заснеженные курганы, но все они принадлежали тем, кто жил в Нзире задолго до нас. За холмом шумно несла свои воды Ангмала, небесная река.
Колдуны помладше собирались внизу, остальные же поднимались дальше. Побратимы Терна возводили у корней ветвистого дуба каменный курган, а девушки-колдуньи рядом с ними пели обрядовую песню. Я хотела присоединиться, но в горле стоял ком, поэтому я просто опустила камень, что принесла с собой, к другим камням и прикрыла глаза, растворяясь в песне. Голоса колдуний переливались в воздухе, и снег, деревья и камни, от которых отражалась обрядовая песня, тоже звенели, переплетаясь в единый напев. Колдуньи пели, помогая Терну проститься со всем, что он любил.